Информатор

Барни не поверил своим ушам. Почему же не был сделан запрос в местное отделение ФБР? Там ведь есть специалисты-графологи. Быть может, их компетентное мнение позволило бы исключить Рона и Денниса из списка подозреваемых.

Смит отбивался как мог:

— Сходство почерков просматривалось, но, видите ли, оно основывалось на наших наблюдениях, а не на научных данных. Я хочу сказать, что мы, знаете ли… мы увидели это сходство, но, понимаете ли, научно сравнить столь разные надписи было почти невозможно. Когда пишешь кисточкой и когда пишешь карандашом, получаются совсем разные почерки.

— Не хотите ли вы сказать суду, — удивился Барни, — будто считаете, что эти два человека, Деннис Фриц и Рон Уильямсон, по очереди брали в руки кисточку для лака и писали угрозу Джиму Смиту и остальные надписи по одной букве каждый и что это позволило вам прийти к заключению о сходстве почерков?

— Нет, но мы считаем, что каждый из них так или иначе принял участие в писании. Не то чтобы в пределах одной и той же надписи, но их ведь в квартире было несколько.

Хотя улика, касающаяся почерков, и была вынесена на предварительные слушания, чтобы продвинуть дело дальше, она оказалась слишком уж сомнительной даже в глазах Билла Питерсона, чтобы использовать ее в дальнейшем на судебном процессе.

В конце первого дня судья Миллер все же озаботился отсутствием Рона и во время совещания сторон выразил адвокатам свою тревогу по этому поводу.

— Я почитал тут кое-что насчет отсутствия подсудимого и собираюсь приказать привезти сюда мистера Уильямсона завтра без четверти девять и еще раз спросить его, действительно ли он не желает присутствовать при разбирательстве. Если он подтвердит свое нежелание, тогда его отвезут обратно в тюрьму.

В ответ на это адвокат Барни услужливо подсказал:

— Не хотите ли, чтобы я загрузил его сотней миллиграммов…

— Я не говорю вам, что вы должны делать, — перебил его судья.

На следующее утро, в 8.45, Рона ввели в зал суда. Судья Миллер, обращаясь к нему, сказал:

— Мистер Уильямсон, вчера вы заявили, что не желаете присутствовать на предварительных слушаниях.

— Я вообще не хочу находиться в этом зале, — ответил Рон. — Я не имею к этому убийству никакого отношения. Я никогда… Я понятия не имею, кто ее убил. Я вообще ничего об этом не знаю.

— Хорошо. Вы вели себя неподобающе и своим поведением чуть не сорвали заседание. Но если вы теперь все же выразите желание присутствовать, это ваше законное право. Однако вам придется пообещать и выполнить свое обещание не нарушать порядок в зале суда и вести себя спокойно. Итак, желаете ли вы в дальнейшем присутствовать на предварительных слушаниях?

— Нет, я не желаю здесь находиться.

— Но вы понимаете, что имеете право присутствовать здесь, чтобы лично слышать показания свидетелей?

— Я не желаю здесь находиться. Что бы вы здесь ни делали, мое присутствие ничего не изменит. Мне все это до чертиков надоело. Это слишком мучительно для меня, и я просто не желаю здесь быть.

— Хорошо. Таково ваше решение. Итак, вы не желаете присутствовать на предварительных слушаниях?

— Правильно.

— И вы добровольно отказываетесь от своего законного права встретиться лицом к лицу со свидетелями?

— Да, отказываюсь. Можете обвинять меня в том, чего я не делал. Можете делать все, что вам заблагорассудится. — Рон посмотрел на Гэри Роджерса и сказал: — Вы запугивали меня, Гэри. После четырех с половиной лет постоянных нападок и преследований, господа, вы готовы обвинить меня, потому что вы все марионетки, но не я.

Рона отвезли обратно в тюрьму, и Деннис Смит продолжил давать показания. Его сменил Гэри Роджерс. Он долго и нудно рассказывал о ходе следствия. Потом агенты Оклахомского отделения ФБР Мелвин Хетт и Мэри Лонг докладывали о результатах лабораторных исследований — об отпечатках пальцев, анализе волос, крови и слюны.

Когда список свидетелей обвинения был исчерпан, Барни приступил к опросу десятерых своих свидетелей — все они были либо надзирателями, либо иными тюремными служащими. Ни один из них не припомнил ничего, даже близко напоминавшего то, что якобы слышала Терри Холланд.

Когда все свидетели закончили давать показания, Барни и Грег Сондерс обратились к суду с просьбой снять с их подзащитных обвинение в изнасиловании, поскольку оно не было им предъявлено в течение трех лет с момента совершения преступления, как требуется по закону штата Оклахома. Обвинение в убийстве не имеет срока давности, однако всех прочих обвинений это касается. Судья Миллер объявил, что откладывает решение этого вопроса на более поздний срок.

Среди всей этой казуистики Деннис Фриц чувствовал себя совершенно растерянным. Обвинительная тактика Питерсона была, совершенно очевидно, сосредоточена на Роне Уильямсоне, и все его звездные свидетели — Гор, Терри Холланд и Гэри Роджерс (с его "сонными признаниями") — давали показания против Рона. Единственной уликой, которая хоть как-то привязывала к убийству Фрица, был анализ волос.