Информационная война. Книга I

Оставили без внимания прозападные журналисты и такую важную и кровоточащую проблему, как дискриминация в Чечне русскоязычного населения. Людей убивали, насиловали, грабили, выселяли из квартир. По 20-25 человек в день гибло от рук дудаевских боевиков. Из 450 тысяч русских, проживающих в Чечне, за 1990 год выехало около 300 тысяч. Только в Ингушетию хлынуло 60 тысяч беженцев. Но их беды и тревоги не волновали ни российских журналистов, ни защитников нрав человека, ни кремлевских политиков. А в Чечне тем временем закрывались школы, больницы, музеи, институты, промышленные и сельскохозяйственные предприятия. Из большинства станиц было изгнано казачье население. На сопредельных русских землях уголовники творили неисчислимые зверства: убивали без причин русские семьи, отнимали у них машины и домашнюю утварь, уводили в рабство. На заборах и на стенах домов чеченцы нагло писали: «Русские, не уезжайте – нам нужны рабы и проститутки». «Российская газета» 20 января 1995 года описала случай, как в Минводах был украден чеченцами житель станицы Дозорной Николай Короткое… Он был рабом в Аргунском районе: днем таскал камни, а на ночь его приковывали к стене сарая. Далее газета публикует признание фермера из Алтайского края Г. Уткина: «Гайдар, Явлинский, Сергей Ковалев – их и прочих «сердобольных борцов» хорошо бы откомандировать на наш барнаульский рынок. Пусть посмотрят, как у нас в Сибири орудует чеченская мафия. Бандиты убивают, грабят и вывозят все ценное. А русские запуганы». Но эти признания русских появились в газетах уже в период боевых действий, тогда, когда всему миру уже стало ясно, что Чечня – это не демократическое независимое государство, а центр терроризма, что западники – не защитники прав человека, а защитники дудаевских сепаратистов. В то время даже газета «Известия» написала о зверствах чеченцев: «Через пропускные пункты МВД с Чечней как и до вторжения, так и особенно сейчас, группами идут беженцы: в основном, из Грозного, почти все русские. Многие из тех, семьи которых, собственно, этот город основали и строили. Рассказы их печальны и страшны. О том, кат? уезжают, как грабят, как сгоняют с насиженных мест. Как запросто, без всякого повода, могут убить… Сделали, было, видеозапись-хронику наиболее трагических случаев, в том числе рассказ 14-летней русской девочки, которую насиловали 9 чеченских боевиков. Разослали повсюду. Но ни одна телекомпания не захотела этого брать». Вот оно, предательство продажных прозападных средств массовой информации: показывать героя Дудаева – можно, а как его боевики насилуют малолеток – нельзя!!! Именно после такого повального предательства к «Российской газете» пришло запоздалое прозрение, там появилась рубрика «К сведению борцов за права человека». Пусть с опозданием, пусть не столь огромным тиражом, но рубрика выходила, и журналисты рассказывали в ней, как русскую девочку увезли в лес и насиловали, как зарезали ее отца и выбросили труп на улицу, как семью Будко избили, а в дом Мартыненко бросили гранату, как в поселке Черноречье убили 60-летною одинокую женщину Гончарову, как из автомата застрелили полковника запаса Воронова, как в станице Сунженской изнасиловали 80-летною старуху. Изредка в газете беженцы публиковали свои вопросы: «Почему господин Ковалев считает чеченских боевиков не незаконными бандитскими формированиями, а вооруженным народом? В таком случае, почему вооружена именно чеченская часть населения республики, а мы, русские, безоружны? Почему терским казакам, неоднократно просившим российские власти вооружить их для защиты своих семей и имущества, было категорически в этом отказано…»

Конечно, если бы русские, проживающие в Чечне, знали, кто вооружил дудаевцев, то не задавали бы таких вопросов. Если бы по телевидению россиянам разъяснили проблему, откуда у Дудаева российское оружие, то и другие вопросы отпали бы сами по себе. На сей счет есть, например, признание президента Татарстана М. Шаймиева: «Не секрет, что Дудаев оказался у власти с помощью Центра. В Москве хотели быстрей избавиться от партноменклатуры с помощью национальных сил. Складывается мнение, что оружие в Чечне было оставлено вполне сознательно».