Информационно-семиотическая теория культуры. Введение

Дело в том, что сегодня, в условиях информационного общества, ставшего ныне реальностью, становится очевидным то, что всегда оставалось в тени. А именно – главной формой социального действия (социальной и индивидуальной активности) человека является работа с информацией, ее потоками (создание информации и информационных массивов, обмен смысло-несущими информациями, т. е. коммуникация/общение, интерсубъективные процессы-отношения), поскольку это и есть ключевое предпосылочное условие любой иной формы активности людей. Соответственно, из всех типов и форм социальной субъектности человека заглавной является вовсе не субъектность в вещественно-преобразовательной (трудовой) деятельности или в процессах политической борьбы (как принято полагать), а именно субъектность в информационных, т. е. интерсубъективных, коммуникативных и интеракционных процессах. Если еще учесть, что любая информация обретает смысл, лишь будучи отнесена к человеку и «пропущена через него», через его сознание, а обретшая смысл информация и является формой культуры, то очевидно, что самой массовой формой субъектности человека является оперирование смыслонесущей информацией, смыслами культуры, культурой.

Здесь впору очередной раз подчеркнуть, что наука пока, увы, далека от разгадки тайн мозга – в частности, каким же образом информационные процессы в мозге человека (физические и биофизические характеристики которых поддаются наблюдению, измерению, контролю) трансформируются в ментальные сущности: образы, знаки, символы, абстрактные мысли, глубокие смыслы и высокие ценности? Но наука стоит на том, что оперирование смыслами происходит именно на основе информационных процессов:

– процессов соотнесения безусловной информации с условной социальной информацией (что уже рассматривалось достаточно подробно);

– процессов «опредмечивания» и «распредмечивания» смыслов в преобразовательной деятельности (трудовой, технологической) человека, что давно и широко известно;

– повседневных и массовых процессов интерсубъективных отношений, интеракции и коммуникации;

– процессов декодирования (извлечения) знаний и смыслов из форм информации, доступных человеку и наоборот – кодирования знаний и смыслов в формы, типы и системы социальной информации (что также уже рассматривалось в предыдущих разделах текста).

В итоге получается так: массовая информационная деятельность человека (субъектность в информационных процессах), субъектность человека в культуре, а также продуцирование смыслов и обмен ими оказываются единым неразрывным процессом и всеохватной формой бытия человека.

Как видим, анализ субъектности (ее структуры, механизмов и типологических форм) в культуре не только открывает новые грани культуры, но и дает новые аргументы, указывающие на информационную природу и сущность культуры. Остается лишь добавить, что ныне науки о человеке и обществе всерьез утверждают о становлении нового культурно-антропологического типа человека «e-homo» и нового типа культуры (электронной культуры), вновь и вновь свидетельствуя об информационной природе культуры.

Примечания

1. Лекторский В.А. Субъект // Новая философская энциклопедия. Т. 3. – М.: Мысль, 2001. – С. 659–660.

2. Панарин А.С. Субъект политический // Новая философская энциклопедия. Т. 3. – М.: Мысль, 2001. – С. 661–662.

3. Крылов А.Н. Эволюция идентичностей: кризис индустриального общества и новое самосознание индивида. – М.: НИБ, 2010. – 270 с.

4. Федотова Н.Н. Изучение идентичности: контексты ее формирования. – М.: Культурная революция, 2012. – 200 с.

5. Тхагапсоев Х.Г. В поисках новой методологической парадигмы политической науки // Полис. – 2013. – № 4. – С. 173–182.

6. Каган М.С. Синергетика и культурология // Мир культуры и культурология. Вып. 1. – СПб.: РХГА, 2011. – С. 91–102.

3.3. Культура в системе современного информационного общества

Динамика культурно-исторического, цивилизационного процесса ныне такова, что состояние социокультурного бытия в его глобальном измерении осознается не иначе как «пороговое», как канун «бифуркации» и преддверие радикальной смены всех форм существования человека – от экономических и технологических до экзистенциальных, культурно-антропологических. При этом глубина, масштабность и радикальность происходящих и грядущих в обществе перемен делают проблематичной саму возможность адекватно выразить их суть, на что претендует целая вереница определений: постиндустриальное общество, эпоха постэкономики, постмодерна, общество знаний, информационное общество и др. Очевидно, что этот «ускользающий от идентификаци» процесс тектонических сдвигов в цивилизационном бытии предстоит преломить, прежде всего, через призму «всеохватного видения» философии и культурологии, способных к всеобъемлющим дискурсам о бытии человека.