Информационный террор: воспринимать или жить?

«Таким образом, — продолжает свой рассказ Кара-Мурза, — манипуляция — это не насилие, а соблазн. Каждому человеку дана свобода духа и свобода воли. Значит, он нагружен ответственностью — устоять, не впасть в соблазн. Один из признаков того, что в какой-то момент осуществляется программа манипуляции сознанием, состоит в том, что люди вдруг перестают внимать разумным доводам — они как будто желают быть одураченными.

Первое и главное условие успешной манипуляции заключается в том, что в подавляющем большинстве случаев граждане не желают тратить ни душевных и умственных сил, ни времени на то, чтобы просто усомниться в тех или иных сообщениях. Во многом это происходит потому, что пассивно окунуться в поток информации гораздо легче, чем критически перерабатывать каждый сигнал. На это никаких сил не хватит, если человек не овладел до автоматизма набором контролирующих “умственных инструментов”, которые как бы сами собой, без усилий сознания и воли, анализируют информацию по одному признаку: есть ли в ней симптомы манипуляции его поведением.

Человек, поднаторевший в том, чтобы искать разные смыслы слов и действий, сразу замечает сообщения, в которых есть симптомы наличия важного скрытого смысла — “уши торчат”. При этом у него развито чувство меры. Ведь скрытый смысл есть во всех словах и всех действиях, потому так богата ткань человеческого общения.

Опытный человек “фильтрует” сообщения, выделяя те, которые превышают его порог “нюха на манипуляцию”. Выработать правильный порог раздражения — условие победы в боях на этом невидимом фронте.

Разделим два вопроса. Одно дело — засечь то сообщение, из которого торчит слишком много “лапши”, приготовленной, чтобы навесить нам на уши. Другое дело — быстро выстроить правдоподобные версии истинного замысла того повара, что эту лапшу готовил. Между этими задачами — дистанция огромного размера. Вторая намного сложнее, и если уж ею заниматься, этому придется посвятить много сил и времени.

Для обычной жизни человека этого не требуется. Достаточно решить первую задачу — чуять подвох и просто не верить таким сообщениям, не пытаясь разгадать, а что же в действительности задумали эти мошенники. Если на вас бежит собака с помутненными глазами, которая шатается, а изо рта течет пена, то прежде всего надо посторониться. Решить, чем она больна и какие у нее в слюне микробы, непросто. Это можно оставить профессионалам и любителям, а вот посторониться важно каждому.

Наука создала интеллектуальные инструменты, полезные для человека, который строит защиту против манипуляции. И даже не просто инструменты, а целый методологический подход, который называется герменевтика. В исходном смысле герменевтика (от греческого слова “разъясняю”) — наука о толковании текстов.

Что значит “макиаведдиевский кентавр”

В Средние века главным предметом герменевтики стало Священное Писание. В эпоху Возрождения герменевтика стала важным приемом в зарождающихся “общественных науках”. Ее активно применял Никколо Макиавелли — политик и мыслитель, заложивший основы нового учения о государстве. Для нашей темы он особенно важен потому, что первым из теоретиков государства заявил, что власть держится на силе и согласии (“макиавеллиевский кентавр”). Отсюда вытекает, что “Государь” должен непрерывно вести особую работу по завоеванию и удержанию согласия подданных. Поэтому само явление манипуляции сознанием долго, вплоть до недавнего времени обозначалось словом макиавеллианизм. Считается, что в области политической философии Макиавелли предвосхитил деятельность якобинцев в Великой французской революции, которые осуществили грандиозную по своим масштабам манипуляцию массовым сознанием.

В своих откровениях Макиавелли высказал очень важную вещь: слова политиков всегда нуждаются в истолковании. Он заострил этот вопрос до предела, признавшись в одном письме в следующем: “Долгое время не говорил я того, во что верю, никогда не верю я и в то, что говорю, и если иногда случается так, что я и в самом деле говорю правду, я окутываю ее такой ложью, что ее трудно обнаружить”.

В XIX веке герменевтика стала общефилософским методом и очень расширила круг объектов. Она стала претендовать на то, чтобы научиться “вживаться” в текст так, чтобы понять его смысл лучше, чем сам его автор…

“Вся жизнь есть жест”, пауза, а слова — это отвлекающая “стрельба”

Сегодня сфера действия герменевтики как научного подхода резко расширилась. Слово (и текст) стали рассматривать лишь как частное выражение более широкого понятия — знака. По оценкам американских психологов, язык жестов, к примеру, насчитывает 700 тысяч четко различимых сигналов, в то время как самые полные словари английского языка содержат не более 600 тысяч слов. Признанный мастер пропаганды Муссолини как-то сказал: “Вся жизнь есть жест”. А ведь помимо жестов есть множество других знаковых систем.