Инга

— Он говорил, что календарь какой-то снимать здесь будет, — сообщил Артем.

— Календарь? Для «Газпрома», что ли?

— Не знаю. Может, и для них, — пожал плечами Артем. — Но условия действительно приличные. Пойду-ка я душ приму.

— А я все-таки в баню. Судя по всему, она здесь тоже неплохая. Кто со мной? — спросила Инга.

— Там же, наверное, этот дремучий лесовик в фуражке будет, — засомневалась Марго.

— А мы купальники наденем.

— Тогда я с тобой! С удовольствием в баньке попарюсь, — согласилась Марго. — Ребят, может, и вы с нами? Усталость как рукой снимет.

— А что, Макс, пойдем, попаримся с дорожки! Пивка выпьем, — предложил Артем, демонстративно потирая руки.

— Хорошая мысль! Поддерживаю, — улыбнулся Максим. — Только давайте сначала обустроимся, а то после парилки этим заниматься точно не захочется.

В час, естественно, не уложились. Как всегда, задержали девчонки, но у них на то были веские причины: надо было разобрать чемоданы и сумки, аккуратно разложить вещи по шкафам, переодеться, расставить все свои женские штучки по полочкам и так далее. Зато к их приходу баня была полностью готова.

— Вовремя, — обронил Митрич. — Температура что надо. — И пошел в парилку.

Побросав свои вещи на плетеную мебель, ребята натянули на головы шапки и последовали за ним. Пока они рассаживались на ступеньках, неутомимый Митрич колдовал возле печки. Он развесил по углам пучки трав, побрызгал веником на стены, зачерпнул воды и плеснул на раскаленные камни. Хлынул жар, и все враз пригнулись. Запахло полынью и еще чем-то приятным. Но новоявленный банщик на этом не остановился: взял большой можжевеловый веник и стал обмахивать им присутствующих — и теперь их тела горели со всех сторон.

Интересно, сколько лет было Митричу? Сразу и не поймешь. Волосы лохматые, непослушные. Нос рябой, широкий, будто картошкой. Пушистые, хоть расческой расчесывай, усы. Лицо на первый взгляд простоватое, но, присмотревшись, в его глазах можно было заметить глубину и мудрость, а еще — лукавые искорки. С одинаковой вероятностью ему могло быть и сорок пять, и пятьдесят, и шестьдесят. Правда, тело у него оказалось вовсе не дряблое, наоборот — крепкое, мускулистое. Сразу становилось понятно, что человек он бывалый, не городской и руки из нужного места растут. Одним словом, лесовик, как его окрестила Марго.

Благодаря его стараниям все вскоре разомлели, расслабились, и усталость потихонечку стала исчезать, хотя это был только первый заход. Пока гости безмятежно развалились на креслах, Митрич согрел чайник, насыпал в заварник трав из бумажного кулька, залил кипятком и поставил настаиваться. Аромат пошел такой, что Максим с Артемом позабыли о пиве.

— Иван-чай? — втянула воздух Инга.

— Точно, — ухмыльнулся в усы Митрич.

— Еще и зверобой вроде бы есть? Я цветочки видела, — продолжала угадывать Инга. — Остальное не разберу.

— Так кто же его разберет, я и сам толком не знаю. Это меня одна хорошая женщина угостила, — неожиданно разоткровенничался Митрич. — Там и брусничный лист, и черничный, и дикой смородины. Много чего.

— Тайгой пахнет, — улыбнулась Инга, рукой направляя пар из чайника в свою сторону. — Лесом.

Довольный Митрич разлил чай по кружкам и поставил на стол банку с вареньем сочного оранжевого цвета.

— Угощайтесь. У себя в Москве такого, небось, не попробуете.

— Морошка, — догадался Артем, проведший в командировке на Севере чуть ли не полгода.

Егерь промолчал.

Все с интересом поглядывали на банку, не решаясь дотрагиваться, пока Митрич собственноручно не снял с нее крышку. Девушки сразу оживились и стали накладывать варенье в блюдца.

— Первый раз в жизни морошку пробую, — сказала Марго, облизывая ложку.

— Я тоже, — кивнула Инга в предвкушении. — Вкуснотища, наверное!

— Митрич, а Кижи отсюда далеко? — спросил Максим.

— Нормально, — махнул рукой егерь.

«Забавно! Поди разберись — далеко это или близко?» — опять подумал Максим и спросил:

— А мы можем туда съездить?

— Можем. Только не съездить, а сплавать, — сказал Митрич и, осторожно отхлебнув горячий чай из кружки, напомнил: — Мы вообще-то на острове.

Друзья сделали еще несколько заходов в парилку, и каждый раз лесник развешивал там новые травки. Ребята хлестали себя вениками, бегали купаться в прохладную озерную воду и под конец совсем разомлели: от горячего пара, от ароматов трав и вкусного чая.

После бани все разбрелись по своим комнатам переодеться. Так и уснули.

— Что это с ними? Почему спят как убитые? — спросил у Митрича вернувшийся со съемок Филипп.

— Дык я им баньку сделал, — объяснил тот, поправляя фуражку.

— Тогда понятно, — вздохнул фотограф и осуждающе посмотрел на егеря: — С травками?

— С травками, Филипп Андреич, — сознался тот. — Сегодня выспятся, отдохнут. Завтра как огурчики будут. Факт.

— Страшный ты человек, Митрич. Никак не можешь обойтись без этих своих шаманских штучек.

— Дык у нас испокон веков травками лечили: это и сил прибавляет, и хворь прогоняет. Мой дед так лечил, батя покойный (царствие ему небесное!), да и я немножко.

— Колдун был твой дед. Шаман! И хватит меня Филипп Андреичем называть. Друзья засмеют.