Инициация

— Вот вроде как об этом я и говорю. Крошка. Ночь не изменилась. Она такая же, как и сто лет назад. Тысячу.

Ему не нравилось, до чего тусклым и бледным казался свет фар на фоне мрака и тумана. Датчики на передней панели зловеще мигали. Было четверть двенадцатого. Выскочил прикуриватель, и Дон прижал его раскаленную спираль к сигарете. Вопреки — или благодаря — тому, что во рту еще слабо ощущалось приятное послевкусие от виски, Дону захотелось пропустить еще стаканчик: солодового скотча, хереса, скипидара — чего угодно. Стресс всегда оказывал на него такой эффект — разжигал желание выпить и закурить.

— А как Волвертоны так разбогатели? И почему Пол и Наоми никогда не хвастались таким родственником?

— Они никогда не хвастаются, дорогой. Они из того клана, где работа банкира считается безнадежно плебейским занятием. Волвертонам не положено работать, им положено пребывать в праздности и любоваться скульптурами. Первоначальное состояние сколотили их предприимчивые предки — промышленный бум конца девятнадцатого века. Тогда и произошел их разрыв с цивилизацией.

— Железные дороги? Бомбы? Дирижаблестроительная компания?

— Заклепки и дверные ручки. Семья почти вымерла, их осталось раз два и обчелся. Теперешний владелец поместья — один из них. Он ничего не делает. Живет, кажется, в Южной Америке. Поместье сдает для проведения экскурсий и торжественных мероприятий. В прошлом году там снимали кино. Клон «Долины кукол−2»[87]

, — Мишель закашлялась и помахала рукой, разгоняя дым. — О-ох ты, ёлки. Ну все, хватит. Давай запускай свежий воздух.

— А ты обещаешь меня не бить?

— Да кому ты нужен! Будешь потом сидеть считать синяки. Крути уж себе баранку.

Она прикурила и приоткрыла окно. В салон ворвался зловещий свист ветра.

— Ха! Забавно, кстати, что ты об этом упомянул, но запчасти для цеппелинов они тоже производили. Побочный бизнес.

— Серьезно?

— По-моему, они этим занимались недолго. Я не то чтобы глубоко исследовала эту тему.

Дон побарабанил пальцами по рулю и нахмурился:

— Я что-то читал об этом доме. Черт, что же там… какая-то серия убийств.

— У этого места кровавая история. Где-то в 1920-х один из Волвертонов съехал с катушек, разозлился на что-то и пальнул из ружья в садовника. А в годы Второй мировой был еще один случай. Там фигурировала ревнивая любовница и топор в качестве орудия убийства…

— Нет, что-то там было недавно. Максимум лет двадцать назад. И много жертв.

— Ты имеешь в виду резню в Амитивилле. Парень зарезал всю свою семью в большом старом доме.

— Я же не в маразме, женщина. Недавно, но не в прошлом же году.

— Ну что ж. Полагаю, это возможно. После всего, что я видела, я бы не удивилась, если бы в Волвертоновом поместье имела место резня в стиле Лиззи Борден[88].

— О. Звучит заманчиво. В твоей черной книжечке случайно не упоминается фестиваль мучителей котиков? А то мы могли бы заодно и туда заехать.

Её большие темные глаза были непроницаемы. Она положила руку ему на бедро.

Они выехали на простор ледниковой равнины, покрытой широкими полотнами полей. Темнота и туман окутывали машину так плотно, что казалось, они так и не выбрались из узкого лесного тоннеля. Через мгновение дорога сделала поворот, и их снова со всех сторон обступили ели. Дон поборол желание поддать газа. Машина и без того словно плыла в воздухе, не касаясь асфальта. Если на дорогу выскочит олень, он не успеет затормозить.

— Отец однажды сбил пикапом оленя, — сказал Дон. — Когда я еще совсем мелким был. Терпеть не могу сидеть за рулем в такую погоду.

— Хочешь, сменю тебя на какое-то время?

Дон вспомнил ее безумную манеру езды и содрогнулся:

— Нет-нет. Я ни на что не намекаю. Просто мысли вслух.

Возможно, эта поездка к Волвертонам подстегнет его амбиции, сподвигнет на последний рывок, и он допишет, наконец, проклятую книгу.

Дон искоса взглянул на жену, оценивая ее «цивилизационную маскировку», как она это называла: начесанные волосы, кольца в ушах, густые тени на веках, платье в обтяжку, каблуки — разительный контраст с пробковым шлемом, москитной сеткой, штанами и ботинками, которые, как правило, составляли ее полевую форму одежды. Сильная и стройная, Мишель выглядела почти так же, как в колледже. На ней были все те же очки с желтыми линзами, которые она носила не снимая; от нее исходил все тот же неопределенный аромат из того же флакона без этикетки.

Она сказала:

— Километра через полтора будет перекресток. Нам направо. После этого еще километров двадцать пять — дом стоит над снеговой границей. Зря мы так поздно выехали. Все уже, наверное, закончилось. И торжественный ужин, и слайд-шоу.

— Слайд-шоу! — Он решил не напоминать ей, что впереди еще целый уик-энд и куча мероприятий. Вполне возможно, какой-нибудь зубодробительно тоскливый фильм о Плимптоне и его жизни, главным смыслом которой было вытряхивание из разной смурной деревенщины сведений о местах захоронений их предков. Что ж, по крайней мере, в наличии будет вагон бесплатной выпивки, чтобы притупить боль.