Инициация

«Правый сапог жмет», — досадливо отметил Николай, беря Тэо под руку. Им необходимо преодолеть двести метров роскоши, сотканной из ливрей, камзолов и знаков отличия. Путь украшали вереницы белокурых, немного растерянных детей и сотворенные магами арки призрачных радуг, из которых на мостовую лился искристый дождь.

— Приветствую вас, дети мои! — Повелитель Брита воздел руки к небу. Жест подхватили сановники, знатные вельможи и неизменный винодел Саган, пользовавшийся при дворе необъяснимым влиянием.

Николай методично кивал в такт речи Повелителя. Гладко кроет… Бесконечно-витиеватые словесные лабиринты, слагаемые Ратом, нарушали лишь поскрипывание гвардейской амуниции, да писк элитарного желудка.

Стараясь не улыбаться, Тэо крепче стиснула ладонь Ника. Она крепилась и не утерпев, тихо фыркнула, чем прервала монолог Рата. Благодетельница.

Пришел черед грандиозного свадебного пира. Одних только напитков использовано сорок-пятьдесят бочонков, а уж количество разнообразных яств не поддавалось счету. У Николая глаза на лоб полезли, когда он заметил посреди стола хоровод дичи, запеченной в острых табадианских приправах. Такого изобилия бедный желудок вынести не смог.

Рат церемонно протянул супругам медовую лепешку.

— Да будет полет ваш сладким.

Выждал пока новобрачные вкусят, мельком подивился величине откушенного Николаем куска и провозгласил:

— Время уединения, дети мои.

— Не понял, — с зачатками бунта признался Охотник. — А банкет для кого?

— Успокойся, — хитро улыбнулся Рат. — Твой голод удовлетворят.

— Могу прям сейчас начать…

— Ник. — Тэо подтолкнула его к выходу.

Проделано настолько ловко, что он не заметил, как оказался по ту сторону двери — в коридоре, набитом слугами. Роль прислуги исполнял пяток дородных особ, чья обязанность — проводить пару в спальные покои и оставить наедине. Что они и проделали, игнорируя протесты Охотника.

Мягкий факельный свет колыхнулся при закрытии двери. Смех Тэо чуть успокоил Роса — минуты на три. Элите хотелось есть и точка.

— Жестоко, — буркнул Николай, падая на кровать. Аппетит поднялся до заоблачных высот.

— Ты забавный, Ник. — Тэо убрала со стоявшего поблизости столика отрез материи. — Оп.

Под тканью обнаружились четыре аппетитных блюда, кои окончательно примирили Охотника с действительностью. Он радовался еде, теплоте рук, тишине вечера, а затем и ночи, наслаждался бурными любовными играми и тихими разговорами о житейских пустяках. Ничто отрицательное не вправе коснуться разума…

Утро началось с солнечного танца и щебета птиц. Он сонно повернулся, ожидая увидеть рядом Эдэю и… Легкое, почти детское, дыхание Тэо резануло виной. Почему он не мог принять ее, раствориться в ней, слиться с ней, почему не мог забыть о Средоточии?

— Хватит, — приказал он себе.

Надо подумать, обмозговать, разложить по полочкам… Найти мир в душе.

***

Портовая улочка накрепко пропиталась запахом рыбы. В меру кривая и узкая ранним часом уже кипела людской суетой. Равномерный гул моря скользил над мостовой, разбитой сапогами и колесами телег. Десятки трещин, ухабов и мусорных куч ничуть не волновали прохожих, среди которых значились трое седовласых рыбаков в просоленных куртках, дородная женщина с охапками посуды, стайка пацанов, гонявших обруч от бочки, и несколько аляповато разодетых девиц.

Девицы попытались перехватить Охотника, едва он достиг скособоченного домика таверны.

— Болен, — отмахнулся Николай.

Он застыл на пороге питейного заведения и мгновение раздумывал над тем, стоит ли ему — ныне члену королевской семьи — заходить внутрь очага порока. Шагнул вперед, в густую дымную атмосферу, и… едва не упал от толчка огромного рыжего детины.

— Ипидово проклятье! — проревел гигант. Его выдубленное солнцем и морем лицо напряглось, озаренное мыслью. Две руки взлохматили буйную шевелюру и протянулись к Охотнику. — Я тебя отодвину.

— Только за.

Николай посторонился. Моряк хватанул пустоту, недоуменно ухнул и распластался в пыли. Улицу тотчас наполнил могучий храп.

— Удачное начало, — констатировал Рос, минуя порог.

Прокопченный очагом и трубками гостей воздух ударил в нос, заставил передернуться. Он тихо выругался и сквозь дымовую завесу осмотрел темное полуподвальное помещение. В глубине залы с трудом различимы крепко сбитые фигуры клиентов, неподалеку, за порубленной стойкой, наличествовал хозяин, освещаемый всполохами факелов, несколько девушек, занятых разноской нехитрой снеди, неторопливо двигались меж столиков.

— Что будешь, красавчик? — поинтересовалась одна из них, стоило ему занять дальнюю от входа лавку.

— Без разницы. — Он колупнул винную кляксу на отполированных локтями досках. — Что угодно.

— У нас редко появляются… такие клиенты…

— И слава Тальсо, — прорычал чей-то голос. — Нам тут разодетые фифочки ни к чему. Я прав, ребята?