Инка

 – А вы присмотритесь к Инке, не знаю, на кого она там работает, но то, что она подтачивает нас, – сомнений нет. Сколько клиентов из-за нее сбежали – семнадцать, я считал, рекордная цифра. Почему? Все просто объясняется. Стоит только ее засечь, когда она замрет, уставится в одну точку и сидит, смотрит, сверлит. Это ужасно.

 – Ты тоже заметил, – подливала ко всеобщему потоку свой низкий голос секретарша, – я уж давно наблюдаю, как она уставится, представляешь, неважно – в окно, на стену или на лицо, на мое, понимаешь, лицо, на Женькино лицо, в ухо Игорю… Я молчу и жду, когда она на Писсаридзе так глянет. Целыми днями только этого и жду, посмотрим, что тогда будет.

 – А вы видели ее кеды. Я заметила, она никогда не надевает одну рубашку дважды. Где она только такие жалкие шмотки берет…

 – Это что, в следующий раз обрати внимание, как она накидывает пальтецо и скорей бегом на улицу, ни с кем не прощается, сумку по земле волочет, как будто били ее.

 – А по-моему, все дело в том, что она малость не в себе, – мягко поддакивал курьер.

 – Да, понять я ее не могу, – подначивал рекламщик, – не целованная она, что ли. Федь, ты бы взялся за ее воспитание, вы же ровесники.

 – Ну тебя, сам воспитывай, – бурчал курьер Федя.

 – Честно говоря, вообще не пойму, чего ради ее держат…

 – Чего непонятного, – обрывала секретарша, – может, Писсаридзе ее растит для себя. Вот я и жду, когда наконец наша Инка попадет в поле его обожания…

Тут все благоразумно замолкали, ведь мало кого обошло внимание Писсаридзе. Ни для кого не секрет – в турфирме все совмещают сразу несколько должностей, а женщины – тем более.

Климат ухудшался, среднегодовая температура офиса падала непоправимо. Но Инка не шла на контакт с коллегами, не бросалась развенчивать их заблуждения, не собиралась опровергать их подозрения, жила, как обычно, жадно, сквозь зубы процеживала приветствия, избегала совместных обедов, вечеринок и походов в сауну, не опускалась до низин коллективного разума и не прикладывала усилий разрядить раздражение. Климат ухудшался и подтачивал стойкость Инкиного самообнаружения. И мухой у виска начинало кружить: «Забудься, оставь этот бег из игры, затеряйся, и все наладится, пойдет как по маслу, как прежде».

Но разве захочешь потерять себя-солнце за дверью офиса или где бы то ни было, тем более если такое отступление может повредить поискам Уаскаро. Инка боялась, что, изменив духовным упражнениям, нарушит нечто важное, и тогда уже ни встречи, ни весточки от мистера латино не видать, как своих ушей, не слыхать, как песни рыб. А ведь это так необходимо – хоть намек, что Заклинатель все еще ее друг, что их встреча была неслучайна. Но тучи, тучи сгущались в конторе и застилали потолок и небо до горизонта сизыми клубящимися стадами.