Инка + Дик = ?

«У меня отличное настроение, Дик. Обожаю зиму и снег! Я бы еще столько же играла в снежки, если бы не вспомнила о тебе. Вспомнила — и совестно стало: мой Дик скучает. Ты уже понял, что светло у меня на душе не только из-за белого снега. Светло потому, что мой любимый папка был и остается самым лучшим, самым красивым и самым честным человеком на земле. А дочь его ненормальная, если могла подумать такое... Впрочем, все расскажу по порядку.

В тот несчастный вечер дома уже беспокоились. Папа и мама были чем-то возбуждены, хотели поговорить со мной, но я-то знала, что отец притворяется. Чтобы не выдать себя, я сослалась на головную боль и бухнулась в постель. Конечно, не спала. Думала. Решила пока молчать, не разочаровывать маму. Дальше — видно будет. Билеты (их положил отец, как всегда, на письменный стол) я порвала мелко-мелко и выбросила в форточку. Так началась тайная война. Я долго не могла заснуть, а под утро мне снились кошмары.

Назавтра был жуткий день. Все мужчины мне казались ТАКИМИ. Сосед, кивнувший мне на лестнице. Дворник, чистивший снег. Сослуживцы отца. Знакомые. Даже учителя. Физик (может, и он ТАКОЙ) хотел поставить мне двойку, но почему-то раздумал. Пусть бы ставил, мне было все равно. Антон Семенович (неужели и он ТАКОЙ?) спросил, не больна ли я.

Катюня жалела меня, не зная за что. Это было видно по ее глазам. Но даже с ней мне не хотелось разговаривать. Не знаю, как дожила я до воскресенья, до счастливого сегодняшнего дня. Никакой войны не будет!

Гости — не редкость в нашей семье. И сегодня с утра ждали гостей. И вот пришли они... Дик, умный, догадливый Дик, ты знаешь, кто пришел? Ни за что не догадаешься! Та самая «уродина», с которой обнимался и любезничал папа и... Вундер-математик из нашего класса, оказавшийся ее сыном. Дальше все было, как в кино. Моя голова едва успевала осмысливать происходящее.

Мама обнималась с папиной знакомой (она, оказывается, совсем не уродина, а очень даже симпатичная), называла ее Зайкой-зазнайкой, обе смеялись и плакали, благодарили случай за встречу.

— Ты не случай благодари, Анюта, а Димку своего...

Мама обнимала папу, обнимала Зайку, потом обе обнимали папу, в общем, сплошные объятия. Вундер-математик стоял растерянный, не зная, куда девать длинные руки и вообще что делать. Может, и нас заставят обниматься? Нас не заставили, но о нас, спасибо, вспомнили. Папка вспомнил:

— Здравствуй, племя младое, незнакомое! — он взял нас за руки, поставил напротив друг друга: — Знакомьтесь, дети.

Вундер молчал. Потом первый протянул руку.

— Борис.

Это вышло смешно и глупо, мы знакомились, хотя давно знали друг друга.

А потом было шумно, весело, чудесно! Оказывается, наши родители — друзья детства. Им было что вспомнить и о чем поговорить. Когда волнение улеглось и взрослым захотелось побыть одним, папа вспомнил про билеты в кино.

— Инка, пригласи Бориса.

— Хорошо, папа, мы пойдем в кино, если Боря хочет,— я покраснела, потому что билетов у меня не было и мне хотелось, чтобы Борис отказался.

Он тоже покраснел, но от кино не отказался:

— Конечно, пойду. Спасибо.

Мы вышли на улицу. Искрился чистый, только что выпавший снег. Я сказала Борису, что в такую погоду лучше не в кино ходить, а в снежки поиграть. Он согласился. Мы сели на «пятерку» и поехали в парк Победы. Я чувствовала себя неловко, потому что никогда раньше не гуляла вот так с мальчишкой. Видимо, и он чувствовал то же самое. Но постепенно эта неловкость прошла. Мы разговорились. Борис оказался совсем не таким, как я думала. И совсем не задавакой.

Я бы гуляла еще столько же, но боялась забыть строчки, которые кружились в голове моей, как снежинки в парке, и мне не терпелось сказать их тебе.

Ну, вот и все. Дик! До следующей встречи.

Берусь за черчение.

Инка».

МОРОЗНЫЙ ВЕЧЕР

Инка идет по улице Школьной, которая тянется ровной лентой по меридиану с севера на юг. Сейчас вся она белая-белая и только чуть искрится в свете фонарей. Красиво-то как: светло и тихо...

Инка идет в валенках, дубленке, перешитой из старой, отцовской, и серой шапке-ушанке. В таком наряде она никогда не ходит днем, а вечером, в мороз — одно удовольствие. Папка называет этот наряд БУ (бывший в употреблении). Когда Инка надевает его, он улыбается как-то особенно, может, себя вспоминает подростком, а может, братишку, которого все еще надеется найти. А сейчас папка в Москве, в командировке, и Инка шагает на почту, чтобы опустить ему письмо. Правда, можно было это сделать раньше, но ей интересно опустить письмо именно на почте, словно это приближает ее к встрече с отцом. Инка думает про отца и постепенно ускоряет шаги, и ей ничуть не холодно. Еще бы! В БУ никакой мороз не страшен.

Вот и почта. Опустила конверт и назад пошла медленно. Редкие прохожие обгоняли ее.