Читаем Инкарнация полностью

«А мог бы сразу ухватиться своими дополнительными лапками за задний щит и пробраться по крыше. Так и движению бы не помешал.»

Мля, точно! Тогда какого ляда ты молчал?

«Отвлекся на собственные думы. Ты думал над тем, чтобы увеличить число щупалец? Скажем, штук до двадцати?»

Думал. Не выходит. Слишком сложно контролировать больше пяти. Хотя когда злой могу и больше.

«Да, злость это хороший мотиватор. Кстати, о злости, Шмель и его люди сейчас крайне недовольны. Слишком, по их мнению, была опасная сейчас ситуация, плюс товар который мы везём немного испорчен. По словам Дира в цистерне несколько дырок и по его подсчётам когда мы доедем будет утечка литров в двадцать.»

Ерунда же для такого количества.

«Не для нас. Мы можем попасть под дождь из святой воды, понимаешь? Связывайся со Шмелем, пусть колонну останавливает.»

Я тебя понял.

Нашему командиру вынужденная остановка не понравилась от слова совсем. На затыкания пробоин он терять времени не хотел, тем более потери в литрах посчитал незначительными. Теперь впереди ехали мы, а они пристроилась сзади, однако сам Шмель, пересел в нашу машину в качестве навигатора. Пассажирское место я ему не уступил, как и водительское, он сидел сзади вместе со Смайлом, который периодически скалился, когда тот касался его от шатания машины на неровностях дороги. Тот не желал делить с ним место и выделил совсем немного, продолжая выражать свое недовольства таким соседством. Большая собака в замкнутом пространстве сама по себе нервирует, а подгалянец ещё и игрок, силу которого Шмель уже ощутил на себе. Словом, поездка с нами для этого человека теперь совсем не сахарная.

Вторая опасная точка маршрута оказалась столь же безопасной, как и первая, только теперь здесь ничего кроме кусков выжженной земли не осталось. Если до этого мы видели только одно чёрное пятно углей и пепла, то тут ими было усеяно все поселение. Будто огневик вел бой, где жалеть постройки было бы абсурдом. С кем же он воевал? Не с теми ли мелкими тварями, которых я встретил на ферме, перед тем как увидеть лбов с их главным?

«Найкрас, Дир обнаружил трупы, много. Это не те, что ты на ферме встречал. Побольше размером. Очень трудно разобрать по останкам, но похоже, это мутанты что нападали на нашу общину. Видимо мы имеем дело с одиноким огневиком, путешествующим на своих двоих. Машины он тоже пожег, а тут их было не мало, остовы хоть и оплавились сильно, но идентифицировать их реально.»

Значит, что там, что здесь были банальные стычки?

«Похоже на то. Разве что тут его сильно зажали, вот он и разошелся.»

Ясно. Надеюсь этот огневик адекватный, а то такая мощь может стать серьезной проблемой пойди он против нас.

«Не переживай об этом. Я прикидывал расклад твоего боя со стихийниками и результат не в их пользу. Рывок, щупальца, усиление. Этого достаточно чтобы забрать жизнь противника еще до того, как он скастует заклинание. Халите и ей подобным требуется время на активацию, их сила хоть и мощная, но медленная. Если говорить грубо, то ты убийца магов.»

Молодец, утешил. Кто же тогда телепаты или псионики?

«Универсалы, наверное. Еще не думал об этом.»

– Здесь направо. Почти приехали. – произнес Шмель, сверяясь с картой. Обычной бумажкой по которой он и вел нас.

Глава 12

Перейти на страницу:

Все книги серии Анархия упадка

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее