Инкарцерон

Она улыбнулась и присела в реверансе:

– Я готова, сэр.

Он кивнул:

– Я это всегда знал. Я всегда знал, что ты меня не подведешь.

«В отличие от моей матери?» – подумала она с горечью. Но вслух ничего не сказала. Отец кратко кивнул Джареду и повел Клодию прочь. Они вышли в большой зал, прошли по усыпанному лавандой полу, между рядами взволнованной челяди, – Смотритель Инкарцерона и его драгоценная дочь, взращенная для брака, который сделает ее королевой. По сигналу Ральфа слуги разразились громкими приветственными возгласами и аплодисментами, бросая под ноги сладко пахнущие ирисы; в честь будущего бракосочетания, которое слугам увидеть не суждено, зазвенели маленькие серебряные колокольчики.

Джаред шел сзади, неся под мышкой сумку с книгами. Он пожимал тянущиеся к нему руки, горничные со слезами на глазах совали ему крохотные пакетики со сладостями, обещая поддерживать порядок в башне, не трогать его драгоценные инструменты, кормить лисенка и птиц.

Усевшись в экипаж, Клодия оглянулась и почувствовала комок в горле. Все они будут скучать по Джареду, по его обходительности, по его изящной красоте, по всегдашней готовности лечить их кашляющих малышей и наставлять на путь истинный непослушных отпрысков. Но о ее отъезде, кажется, не сожалел никто.

Чья же это вина? Клодия обязана играть свою роль. Она госпожа, хозяйская дочка. Холодная как лед. Твердая как гранит.

Вскинув голову, она улыбнулась сидевшей напротив Элис.

– Четыре дня пути. Хотя бы половину я намерена проехать верхом.

– Сомневаюсь, что граф согласится, – хмуро заметила нянька. – К тому же он пожелает, чтобы ты хоть иногда ехала в его экипаже.

– Ну, я пока еще ему не жена. А когда стану ею, он быстро уяснит, что с моими желаниями тоже нужно считаться.

Они думают, она как кремень? Что ж, она будет такой. И теперь, когда кони оседланы, эскорт готов и экипажи медленно поползли в сторону главных ворот; все, чего Клодия хотела, так это остаться здесь, в доме, где она жила с рождения. Она выглянула в окно и стала махать и окликать всех по именам. На глаза навернулись непрошеные слезы.

– Ральф! Джоб! Мэри-Эллен!

И те махали в ответ, в вихре смешались подброшенные вверх платочки и белые голуби, взметнувшиеся с карнизов крыш. В зарослях жимолости гудели пчелы, экипаж громыхал по деревянному разводному мосту. В темно-зеленой воде рва отражался дом, вокруг отражения плавали утки и лебеди. Громадная процессия – фургоны, кареты, всадники, егеря, своры гончих, сокольничие – вся несметная свита выехала из поместья Смотрителя Инкарцерона в день, когда его планы начали воплощаться в жизнь.

Резкий порыв ветра заставил Клодию отодвинуться от окна, она откинулась на спинку кожаного сиденья и смахнула челку с глаз. Ну что же, может быть…

Неужели это люди?!

Ростом около восьми футов, они шли странной угловатой походкой, словно цапли, с хрустом продираясь сквозь наносы листьев.

Кейро, до боли сжав руку Финна, выдохнул тому в ухо одно-единственное слово:

– Ходули?!

Конечно! Когда люди-цапли прошли мимо, обнаружилось, что к их икрам прикручены металлические шарнирные конструкции, которыми они пользовались довольно умело, делая размашистые шаги. Финн понял, что высота нужна им для того, чтобы собирать урожай, – люди прикасались к крохотным узелкам на стволах деревьев, из которых мгновенно прорастали полуорганические плоды.

Повернув голову, он поискал глазами Гильдаса, но где бы ни скрывались сапиент и Аттия, они оставались невидимыми для Финна.

Люди закончили работу и пошли гуськом вниз по косогору, казалось сокращаясь в росте. Финн отчетливо рассмотрел, как человек в самом конце линии замерцал, словно погрузившись в какую-то преграду в воздухе.

Вскоре видными остались только их головы и плечи, затем и они исчезли.

Кейро подождал некоторое время, перед тем как подняться. Тихо свистнул, и тут же рядом зашевелилась кучка листьев. Наружу показалась седая голова Гильдаса.

– Ушли? – спросил он.

– И довольно далеко.

Кейро понаблюдал, как Аттия поспешно выбирается из кучи, затем повернулся к Финну. Бросив быстрый взгляд на брата, тихо позвал:

– Финн?

Это начиналось опять. Виной всему – дрожащее в воздухе мерцание. Кожу Финна закололо иголками, во рту пересохло, язык одеревенел. Он утер ладонью рот и прошептал:

– Нет!

– Придержите его, – бросил Гильдас.

Откуда-то издалека послышался голос Кейро:

– Подождите.

А затем Финн пошел. Зашагал прямо к тому месту, где меж двумя огромными ветвями шевелился воздух, словно пылинки плавали в столбе света, словно там открывался проход сквозь само Время. Приблизившись, он остановился, протянув вперед обе руки, как слепой. Замочная скважина, ведущая в другой мир.

Из нее тянуло сквозняком.

В тело словно воткнулась сотня иголок. Он прорывался сквозь боль, чувствуя прикосновение острых кончиков, приник глазом к щелочке света, пытаясь рассмотреть сквозь нее хоть что-то.