Инкарцерон

Отец секунду наблюдал за ней, потом перевел взгляд в окно. Он оставил в бородке чуть больше седины, чем обычно, что делало его облик еще степеннее.

– Несколько дней назад ты спрашивала о своей матери.

Если бы он ее ударил, изумление Клодии было бы меньшим. Но через мгновение она взяла себя в руки и сосредоточилась. Очень в его духе – перехватить инициативу и атаковать. При дворе Смотритель слыл гроссмейстером интриги. Она же была пешкой в его игре, пешкой, призванной стать королевой вопреки всему.

Легкий летний дождь увлажнял поля. Приятно запахло свежестью.

– Да, спрашивала, – осторожно согласилась она.

Рассматривая сельские пейзажи за окном, отец поигрывал перчаткой.

– Мне тяжело говорить о ней, но сегодня, приближаясь к цели всей своей жизни, после стольких трудов, я решил: время пришло.

Клодия прикусила губу. Ей было страшно. Но на секунду, на краткий миг, ее посетило чувство, которого она ни разу до сих пор не испытывала. Жалость к отцу.

18

Мы заплатили Дань, мы отдали лучшее, отдали самое дорогое. Остается лишь ждать развязки. Мы ничего не забудем, даже если пройдут столетия. Подобно волкам, мы всегда настороже. Если потребуется отомстить, мы отомстим.

Стальные Волки

Внутри кареты царил полумрак. В тенях, отбрасываемых густой листвой, плясали солнечные блики.

– Я женился в зрелом возрасте, – начал Смотритель, наблюдая за игрой света и тени. – Принадлежал я к знатному семейству, члены которого всегда служили при дворе, и принял пост Смотрителя, будучи совсем юным. Огромная ответственность, Клодия. Ты не представляешь, насколько огромная.

Он испустил краткий вздох.

Карету трясло на ухабах. Чувствуя, как Ключ в кармане дорожного плаща постукивает по колену, Клодия вспоминала Финна, его страх. Его лицо – лицо изголодавшегося мальчишки. Неужели все узники, подопечные ее отца, выглядят так же?

– Хелена была обворожительна и элегантна. Мы встретились случайно, на зимнем балу во дворце. Она была фрейлиной королевы, сиротой, последней в своем роду.

Он сделал паузу, словно ждал от дочери какой-то реакции. Но Клодия молчала, ей казалось: произнеси она хоть слово, и чары разрушатся, отец умолкнет. Не глядя на нее, он мягко промолвил:

– Я очень сильно ее любил.

Она постаралась расслабить крепко стиснутые от напряжения руки.

– После недолгих ухаживаний мы обвенчались во Дворце. Свадьба была тихой, совсем не такой, что предстоит тебе, но на скромном пиру Хелена сидела во главе моего стола и смеялась. Вы с ней очень похожи, разве что она была немного ниже ростом. У нее были роскошные гладкие волосы. И она постоянно носила на шее черную бархатную ленту, на которой висел медальон с нашими портретами.

Он с отсутствующим видом потер колено.

– Когда она сообщила, что беременна, моему счастью не было предела. Я думал, что наше время ушло и мне никогда не обзавестись наследником. Что род Арлексов умрет вместе со мной, утратив право и обязанность заботиться об Инкарцероне. В любом случае забота о жене значила для меня гораздо больше. Хелена была сильной, но следовало принимать во внимание ограничения, диктуемые Протоколом.

Он посмотрел на дочь:

– Мы так недолго были вместе.

Клодия перевела дыхание:

– Она умерла?

– При родах. – Он отвернулся к окну. Отблески света и тени мелькали на его лице. – К нашим услугам была отличная повивальная бабка и один из лучших, прославленных сапиентов, но ничего не помогло.

Клодия не знала, что сказать. Она оказалась не готова – прежде отец не говорил с ней так. Она нервно сплетала и расплетала пальцы.

– Значит, я никогда ее не видела.

– Никогда. – Смотритель обратил на нее мрачный взор. – Мне недоставало смелости смотреть на ее изображения. Единственный большой портрет я велел убрать подальше. Осталось только это.

Он снял с шеи спрятанный под рубашкой медальон на черной ленте и протянул дочери. На какое-то мгновение ей стало страшно, но потом она взяла согретый его теплом кулон.

– Открой, – сказал отец.

Клодия разомкнула застежку и увидела внутри две изящные овальные миниатюры. С правой угрюмо смотрел отец – совсем молодой, с волосами богатого каштанового оттенка. На левой женщина с нежным лицом, одетая в декольтированное платье пурпурного шелка, держала в руке крохотный цветок.

Ее мать.

Пальцы Клодии дрожали. Взглянув на отца, она поняла, что тот пристально следит за ней.

– Я закажу для тебя копию. Мастер Алан, придворный живописец, отлично знает свое ремесло.

Ей хотелось, чтобы он сорвался. Закричал, разозлился – проявил хоть какое-то чувство, на которое она могла бы ответить. Но он оставался так же мрачно спокоен, как всегда.

Что же, в этом раунде он победил. Она молча вернула медальон, и отец опустил его в карман.