Инклюз

– Ты бы мог поболтать со мной еще немного? – смотря ему прямо в глаза, спросила девушка. – У меня завтра операция и я немного нервничаю, а поговорить тут не с кем, все заняты или своими проблемами, или пытаются забыть о них.

– Да, конечно, – неожиданно для себя самого ответил музыкант. Он машинально посмотрел на часы, но эта просьба словно разоружила его.

В сквере за стеклянной стеной было много беседок, днем почти в каждой сидели люди. Родные приходили проведать пациентов больницы, и все хотели уединиться для разговоров.

Завеса темноты продолжала опускаться, и прохлада выползала из пышных кустарников. После обеда прошел дождь, и теперь было свежо. Мокрые опилки под кустами слегка поблескивали, отражая яркий лунный свет. Аромат цветущей сирени перемешался с запахом сырой земли и благоуханием других кустов, делая наступающую ночь насыщенной и даже какой-то сладковатой. Вдалеке протяжно и гулко зазвенели колокола.

Автоматическая дверь здания отворилась, и музыкант с пациенткой вышли на улицу. Грудь мужчины непроизвольно раздулась на полный объем легких. После нескольких часов в помещении свежий воздух ощущался особенно душистым. Хотелось жадно пропитаться им насквозь. Девушка сняла с себя шерстяной плед, отряхнула и вновь накинула на плечи.

Прогуливающиеся пациенты возвращались в здание в глубоких вечерних сумерках. Перед самым входом, выныривая из синей темноты и попадая под лучи желтого фонаря, их лица будто резко согревались.

Пара пошла по влажной дорожке.

– Я думаю, что твоя игра очень много значит для людей в этом заведении, но надо тщательнее подбирать репертуар. Работать в таких местах непросто. Почему ты это делаешь? – спросила девушка чуть хриплым голосом, наблюдая как в здании одно за другим загораются окна.

– Первый раз я пришел сюда еще студентом консерватории. Подумал, что время от времени могу проводить такие концерты. Когда я играю, то часто смотрю в лица пациентов и представляю, чем болен каждый из них. – Музыкант говорил с небольшими паузами, размышляя. Он тоже иногда посматривал на загорающиеся в здании окна. Снова почувствовал свежесть налетевшего ветерка, его ноздри расширились, и грудь наполнилась кислородом. – Я верю, что музыка помогает пациентам. К тому же администрация приветствует таких волонтеров.

– Так это волонтерство? Ты не получаешь за это деньги? – спросила девушка, остановившись, чтобы внимательнее посмотреть в глаза музыканту.

– Нет, – ответил молодой человек и вновь, синхронно с девушкой, пошел вперед.

Какое-то время они шли молча.

– Любишь помогать людям? – спросила она, выше подтягивая свой воротник.

– Наверное – да. Честно, даже не задумывался об этом. Наверное такие музыкальные вечера, как сегодня скрашивают однообразные дни в гостипитале и хоть немного согревают пациентов.

Молодая девушка жестом показала музыканту, что можно зайти в пустую беседку. Они вошли внутрь, и на минуту повисла тишина.

Музыкант отвлекся на мутное облачко, что набежало на луну. От нее сразу же потянулись несколько продолговатых желтых бликов. Ему показалось забавным, что в одном из окон здания видно отражение той самой луны. Его взор скользнул по окнам других зданий в поисках таких же отражений.

Девушка рассматривала свои туфли. Она все не решалась спросить что-то более важное. Ее ноги словно топтались перед дверью к чему-то единственно значимому, выдавали волнение.

– А мне ты можешь помочь? – она вдруг подняла глаза на собеседника и не отводила их. Руки сильнее сжали удерживаемые на груди концы платка. – Можешь обнять меня сейчас? Только ничего дурного не подумай, пожалуйста.

Девушка вдруг повернулась в пол оборота к парню, сделала маленький шаг, оказавшись точно перед ним. Руки ее расслабились и вместе с концами накинутого на плечи платка, повисли вдоль тела.

Молодой человек медлительно и неуверенно обнял ее. Он сделал это очень аккуратно, по-товарищески. Возможно, так священник по-отцовски понимающе обнимает своих прихожан. Руками парень взял плечи девушки, прижал ее к своему плечу и сразу отстранил.

Он успел почувствовать запах ее волос. Ничего особенного в нем не было, ни ароматов парфюмов, ни благоухания дорогих шампуней. За эти несколько секунд он смог ощутить приятное тепло ее тела и смутился.

Она не настаивала, позволила ему отдалиться. Девушка медленно стала опускать голову вниз, ее глаза сверкнули, отразив свет ночного фонаря, возможно, это был свет луны. Глаза наполнились слезами, и до того, как они скатятся ручьем по щекам, оставались считанные секунды. Музыканту было некомфортно. Эта ситуация была для него необычной, и по своей простоте он не знал, как правильно поступить в эту минуту. Девушка сильно наклонила голову, лицо погрузилось в тень, больше не было видно, что происходило с накатившимися слезами.

– Ты плачешь? – прямо спросил он.

– Тебе было приятно это делать? – стесняясь поднять глаза, отвечая вопросом на вопрос, почти прошептала она.