Инклюз

– А ведь тебя, наверное, ждут дома сейчас, чтобы ты исполнил что-то веселое перед ужином? – спросила женщина.

– Они знают, что сегодня вечером у меня работа.

– Знаешь, почему бы тебе не вернуться к ним? Начал бы вырезать со своей дочерью куклу из заготовки, что я тебе подарила. Сделай им подарок и вернись домой раньше. Я хорошо знаю, каково это, когда в доме нет отца – я очень рано потеряла своего папу. Твоими услугами я осталась довольна. Пожалуй, напишу вашей компании хороший отзыв.

– Мне казалось, вам понравилась идея с живой музыкой для спектакля… – нашелся музыкант. – Мне хотелось бы отработать честно.

Джоанна вернулась на кухню и налила вино в два бокала. Пройдя в комнату, она поставила один бокал на рояль, со вторым прошла к столу и присела.

– Тогда поиграй еще, пожалуйста, – сказала она, совершенно как ребенок, резко поменяв настроение.

Музыкант подошел к роялю и пригубил вино из бокала.

– Однажды, когда кукла выглядела просто безукоризненно, и я была очень довольна своей работой, мне в голову пришла удивительная мысль. Может быть, тебе покажется это сумасшествием, но я захотела вдохнуть в куклу душу. Тут со мной приключилось необъяснимое: я стояла, полна решимости, не зная, куда точно надо подуть. Потом я задумалась, ведь я-то точно знаю, как болит душа, но где она находится, так до сих пор не поняла.

Женщина опять задумалась. Не то лиричная музыка, не то длительное общение вызвало в музыканте живое сочувствие.

– Я вас понимаю, я в детстве тоже испытывал подобные чувства к своему марионеточному другу. Он для меня был настоящим. Мы в семье даже праздновали его дни рождения. С тортом, свечами и подарком.

И Оскар в шутку заиграл мелодию “Happy Birthday” на виолончели. Джоанна улыбнулась.

Оборвав неожиданно мелодию, музыкант вздохнул:

– Только вот, к сожалению, кукла никогда не сможет заменить живого человека.

Вдруг Джоанна всхлипнула. Оскар не мог понять, что он сказал или сделал не так.

– Я, пожалуй, сыграю что-нибудь повеселее, – сказал Оскар.

Женщина, рыдая, потянулась за бокалом, но тот оказался пуст. Из-за неловкого движения он упал на пол и раскололся, стеклянная ножка отлетела в сторону. Музыка стала неуместной.

Хозяйка дома наклонилась, чтобы собрать разбитое стекло, но мелких осколков было слишком много. Собрав несколько острых стеклышек в ладонь, заплаканная, она бессильно прислонилась к ножке стола.

Музыкант бросился помогать.

С трудом встав на ноги и чуть расставив руки для равновесия, Джоанна захватила с подлокотника кресла индейский плед, слабыми руками накинула его на плечи и медленно пошла к окну. Голова ее отяжелела и немного закружилась после резкого движения. Джоанна вытянула руку вперед и крепко схватилась за штору. Второй рукой она настежь открыла окно, затем дверь на задний двор. Ей хотелось свежего воздуха, и ветер ворвался в дом вечерней прохладой. Женщина глубоко вдыхала воздух.

С улицы донёсся нежный аромат цветов. Музыкант посмотрел в открытое окно и увидел небо в оранжевых разводах. На ярком жизнерадостном фоне темный силуэт Джоанны смотрелся одинокой фигурой. Она держалась тонкой рукой за штору, как ее куклы удерживаются за шелковые нитки. Человек, лишенный твердой опоры, находящийся в шатком положении. Взгляд ее глаз, наполнившихся слезами, был прикован к вершине холмов.

Джоанна видела себя девочкой, бегущей по кукурузному полю. Над ней в оранжевом небе летел алый дельтаплан. Когда-то давно ее мама держала младенца на руках и пытливо всматривалась, пытаясь угадать, какое же будущее блестит в глазах ее малышки. Женщину обнимал любящий муж и не мог дождаться, когда ему дадут подержать его маленькое чудо. Спустя годы они всей семьей жарили на огне сосиски, возможно, под тем самым окном, в которое теперь смотрела Джоанна. А сколько еще было в памяти интимных нежных моментов близости с любимым человеком у этой, теперь уже состарившейся, леди.

В том далеком прошлом глаза Джоанны улыбались, когда ей сделали предложение руки и сердца.

Оскар посмотрел на слабо освещенный свадебный портрет на стене, где Джоанна так молода и счастлива. Теперь она вглядывается в закат огненного солнца и размышляет о когда-то пережитых радостных моментах, где она кружилась, а ее платье развевалось на ветру. Музыканту казалось, что он прожил с ней так много счастливых и печальных моментов, что она стала родной. Он откинул поэзию жизни с ее романтичным гримом и рассматривал только прозу с её перипетиями и трагическими поворотами, он хотел протянуть этому человеку руку помощи.

– За лестницей спуск на цокольный этаж, в подвал. Там оборудован театр. Я думаю, тебе лучше будет спуститься вниз и на месте настроить свои инструменты, – тихо произнесла Джоанна, не отрывая глаз от вида из окна. – Возможно, скоро придут гости на спектакль.

– Я вас понял, – ответил музыкант.

Джоанна отпустила штору и оглянулась на молодого человека.