INKOGNITO

Твердый член дразнит вход в мою киску, но я… ничего не ощущаю. Если сравнивать с тем, что было у нас с Келлером прошлой ночью, то это ничего. Я же говорила, что подонки меня не возбуждают. И он может мыть мои ноги, кормить меня цветками… всё равно ничего.

Входит.

В пустыню.

И я не знаю как, но доберман словно чувствует, что я сухая… лай разносится стенами пирамиды. Я непроизвольно впиваюсь ногтями в спину Аарона. Черт побери… он просто не понимает. Или нет, ужас как раз в том, что он очень хорошо понимает… от каждого собачьего рыка я вижу то воспоминание из детства. Мне кажется, что я кожей чувствую как бегу… а зверь гонится за мной. И ощущение, что не спастись.

Страх.

Паническая атака.

– Очень сухо, Лейла, – с сожалением шепчет мужчина.

– Аарон, не будь безумен… – наверное, это уже почти мольба… потому что в глазах ни с того, ни с сего темнеет.

Собака разрывается от рыка, а мужчина трахает меня. А я просто в панике. Я его вообще не чувствую… все рецепторы направлены на внутренний страх.

– Хочу, чтобы ты была такой же мокрой как вчера… – мне показалось, или в его голосе тоже мольба?

– Ты же знаешь, что так уже не будет… – голос дрожит.

Пёс начинает отбрасывать непонятные тени в тусклом свете. Они как будто бы разрастаются. Я разглядываю их шокировано, а когда возвращаю взгляд Анубису, вижу… не-ет… это-то, что за дерьмо?

– А-арон… – в ужасе мычу.

Я смотрю на мужчину с головой собаки. Почти голого, прикрыт лишь низ “египетской юбкой”, а на плечах золотые наплечники. Я моргаю. И еще раз, и еще раз…

– А-арон…

Мужчина поднимает мою пятку и закидывает себе на плечо. Но прежде целует. Обводит ступню языком, прикрыв глаза. И трахает свою пустыню.

– Что-то происходит… – бормочу.

Человек с головой собаки лает и это… Аллах, что это? Как… невозможно… что за чертовщина?

– Анубис человек? – понимаю как это безумно звучит, но…

– Какой именно Анубис? – улыбается загадочно мужчина, целуя мою шею.

Что значит… какой?

– Этот пёс… А-арон, остановись… это же…

Мне тяжело дышать. Я вся мокрая от пота, а там где ему нужно – сухая. Кажется, что уже вся спальня погрузилась во тьму, лишь это – непонятно что, я вижу…

– Анубис – древнеегипетский миф, Лейла. Из царства мёртвых.

Наверное, в этот момент я должна была отключиться. Но не получилось, потому что мужчина резко схватил меня за щеки одной рукой и с нажимом произнёс:

– А теперь, Лейла, борись с этим видением.

У меня отдышка. Келлер замирает членом во мне. Заставляет смотреть ему в глаза. А я не против, я буквально прячусь за ним…

– Он здесь… – мои глаза широко раскрыты, а в них туман ужаса. – Он здесь, Аарон…

Я впиваюсь ногтями в грудь мужчины. Сердце колотится неистово. Дикое головокружение.

– В этой гробнице царство мертвых… – бормочу уже не понимая себя.

– Борись, Лейла, – приказывает Келлер. – Заставь мозг видеть настоящее…

Он вновь прижимает меня к себе и я зажмуриваюсь.

– Давай, малышка. Ты же сильнее Воаканго… – я почти не слышу. – Что ты видишь?

Мои глаза закрыты, но я всё равно вижу древнеегипетского бога.

– Открой глаза, – приказывает.

Ресницы дрожат. Мокрые от пота. В голове по кругу вертятся обрывки слов “сильнее”, “настоящее”, “борись”. Открываю…

Доберман стоит там, где и стоял. И все звуки стихли. Ни лая, ни образов, ни теней… лишь сердце всё еще беспощадно стучит.

– Аарон, я сошла с ума? – шепчу в ужасе.

Он молча подхватывает меня на руки и несёт к лестнице. Поднимается в полном спокойствии. Моё дрожание постепенно утихает, но я по-прежнему… боже, что это было?

Мужчина укладывает меня в постель, убирает влажные пряди с лица.

– Умница.

Еще большее замешательство.

– Прими таблетку и завтра сможешь выйти из этой комнаты, – ставит новое условие Келлер.

Вот оно – он всегда впереди на все буквы алфавита. Знает, чем манипулировать. Потому что знает и о моих страхах и о моих желаниях.

Во рту легкое онемение, поэтому я не могу ответить. Я в таком состоянии никогда не была… это что-то очень странное.

Аарон встаёт с кровати и, кажется, собирается уходить. Уже возле двери он произносит:

– И ты была сухой, Лейла. Увы.

Да что же…

Он уходит и словно по невидимому приказу доберман срывается с места, разрывая глотку от злобного рыка и несется ко мне. Анубис запрыгивает на ложе и… на мгновение я снова вижу мужчину с головой собаки…

…и я не кричу. Все смешалось. Онемение полностью охватило меня. Возможно так выглядит смирение. А может нервные окончания испепелись…

…но я не кричу. И происходит самое неожиданное – доберман запрыгивает на меня и в сантиметре от моего лица стихает. Его язык ложиться на мою щеку. Один раз, второй… Он вылизывает моё лицо и скулит. Топчется счастливо лапами об меня. Я жмурюсь и чувствую слёзы на щеках…

По-моему, я только что умерла и воскресла.

Эксперимент №9. Себя его глазами