Инкогнито. Тайная жизнь мозга

Чтобы оценить такой подход, давайте посмотрим, как работают заводы. Каждый человек у конвейера специализируется на отдельном аспекте производства. Ни один из них не умеет делать всё; и даже если бы все всё умели, это вовсе не эквивалентно эффективному производству. Так же работают и правительственные министерства: каждый чиновник выполняет одну задачу или несколько конкретных задач, а правительство достигает результата благодаря своей способности правильно распределять поручения. В больших масштабах цивилизации действуют таким же образом: они выходят на следующий уровень сложности, как только научатся разделять сферы деятельности, доверив одним специалистам сельское хозяйство, другим — искусство, третьим — войну и так далее[175]. Разделение труда обеспечивает специализацию и повышение уровня компетентности.

Идея разбивки задач на подпрограммы воодушевила юную область искусственного интеллекта. Вместо того чтобы разрабатывать одного универсального робота или компьютерную программу, специалисты по машинам сдвинули цели в сторону снабжения систем сетями из «локальных специалистов», которые умеют делать что-то одно, но делать хорошо[176]. В рамках такой структуры более крупная система должна только выполнять переключение, определяя, какой специалист в данный момент находится у руля. Теперь задача состоит не в том, как выполнить каждую маленькую работу, а как распределить, кто, что и когда делает[177].

Как предполагал Минский в своей книге «Общество разума», возможно, человеческий мозг действует таким же образом. Вторя концепции инстинктов Уильяма Джеймса, Минский отмечает, что если мозг действительно работает как совокупность субагентов, то у нас нет никаких причин осознавать эти специализированные процессы.

Тысячи, а возможно, даже миллионы мелких процессов задействованы в том, как мы предвидим, воображаем, планируем, прогнозируем и предотвращаем, и все это происходит настолько автоматически, что мы считаем это «обычным здравым смыслом»… Сначала может показаться невероятным, что наш разум способен использовать столь изощренный аппарат и не знать об этом[178].

В начале 1970-х годов ученые, изучая мозг животных, поняли, что, например, у лягушки есть как минимум два разных механизма для обнаружения движения: одна система управляет выбрасыванием языка в сторону мелких быстрых объектов, например мух, в то время как вторая дает команду ногам прыгать при появлении больших угрожающих объектов[179]. По всей видимости, обе системы не являются сознательными — наоборот, это простые автоматические программы, вшитые в нейронные сети.

Конструкция разума как общества стала важным шагом вперед. Однако, несмотря на первоначальную шумиху, самые умные наши роботы все еще менее интеллектуальны, чем ребенок.

Так что же пошло неправильно? Я предполагаю, что из моделей разделения труда выпал ключевой фактор, и сейчас мы его рассмотрим.

Демократия разума

Отсутствующим фактором в теории Минского была конкуренция между специалистами, считающими, что им известен правильный путь к решению проблемы. Как и в хорошей драме, человеческий мозг работает на конфликте.

На сборочном конвейере или в министерстве каждый работник — эксперт в небольшой области. Напротив, при демократии партии придерживаются разных мнений по одним и тем же вопросам, и важной частью этого процесса выступает борьба за управление кораблем государства. Мозг подобен представительным демократиям[180], состоящим из многочисленных пересекающихся специалистов, которые взвешивают и сравнивают различные варианты выбора. Как верно догадался Уолт Уитмен, мы большие и даем пристанище множеству людей внутри. И эти толпы все время противостоят друг другу.

Между различными фракциями в вашем мозге постоянно идет разговор; каждая группировка борется за контроль над единственным выходным каналом вашего поведения. В результате с вами происходят странные вещи: вы спорите с собой, ругаете себя и уговариваете сделать что-нибудь, — вещи, которые современные компьютеры попросту не выполняют. Когда хозяйка на вечеринке предлагает шоколадный кекс, вы оказываетесь перед дилеммой: одна часть вашего мозга в соответствии с эволюционными требованиями желает получить источник сахара, богатый энергией, а другая беспокоится о негативных последствиях — состоянии сердца или жировых отложениях на талии. Одна часть хочет кекс, а другая пытается проявить мужество и отказаться от него. Итоговое голосование этого парламента определяет, какая партия управляет вашим действием, то есть протянете вы руку к еде или нет. В итоге вы либо съедаете кекс, либо нет, но вы не можете сделать и то и другое.