Инкуб. Книга 3 (СИ)

— Твоя беспечность. Ещё раз не уследишь за Аделией, и можешь с ней попрощаться.

— Я не могу всё время находиться при ней! — возмутился было Раймонд, но тут же прикусил язык. — Простите, Эль-Эльйон, я постараюсь не оставлять её без присмотра, — поколебавшись, он добавил: — Спасибо, что привели Рунику.

По-прежнему невидимый Лазарь насмешливо хмыкнул.

— Настучать бы как следует по твоей хитроумной башке, да ладно, живи.

Из окружающей атмосферы исчезло давящее ощущение, и Раймонд облегчённо перевёл дух. «Слава Господу! На этот раз обошлось!» — порадовался он и в сердцах подумал, что ему действительно стоит позабыть о ведьме и подыскать себе подходящую партию среди вампирских леди. Он двинулся к лагерю на побережье, делая вид, что не замечает крадущейся поблизости синеглазой кошки.

Глава 18

Капризы сердца.

Шагая по узкой тропинке следом за своей спутницей, де Фокс помалкивал, но его разбирало любопытство. Он заметил, что Руника, пока они были вместе частенько поглядывала на Ива, его нового родича, да и тот во время сражения в пещере зорко следил за ней и чуть что бросался на помощь. «Ну и ладно. Нет ничего хуже навязчивой любовницы, — насмешливо подумал граф. — Тем более, пока они разберутся со своими чувствами, никто не мешает мне воспользоваться прежними правами».

Вскоре де Фоксу надоело плестись позади Руники, и он устремился вперёд. Она тоже прибавила шагу, стараясь не слишком отставать от него, но это оказалось безнадёжным делом. Когда от непосильной гонки у неё закружилась голова и перед глазами заплясали прозрачные мушки, она плюхнулась на плоский камень у тропинки.

— Эй, полюбовничек! Можешь и дальше нестись по своим делам, а мне спешишь некуда.

— Твоя воля, оставайся. Скоро окончательно стемнеет и зомби выйдут на охоту. Уж они не откажутся закусить человечинкой, хотя она не первой свежести.

— Ой-ой! Между прочим, я моложе тебя, — устало заметила Руника.

— О да! На целых три месяца.

Де Фокс вернулся и, потеснив её на камне, сел рядышком. Обрадованная, она прислонилась к его плечу.

— Ну, что? Совсем выдохлась?

— Ага! — не стала она отпираться и тяжко вздохнула. — Как ни крути, а двадцать шесть — это уже солидный возраст.

— Наверно, и замуж давно хочется? — сочувственно проговорил граф.

Не усмотрев в его лице ни тени насмешки, Руника успокоилась.

— Твоя правда. Только кто возьмёт девку-перестарка? Ведь мои ровесницы уже скоро будут нянчиться с внуками, а я всё ношусь по свету как неприкаянная, нет ни мужа, ни детей.

— Не переживай, ещё найдёшь своего принца.

Руника отвернулась и подставила лицо устойчивому ветру, задувающему с моря. Де Фоксу показалось, что она плачет.

— Извини.

Стянув с головы платок, Руника неспешно заплела растрепавшиеся волосы.

— Не придумывай, — сухо отозвалась она. — Нюни разводить — последнее дело. Просто устала как собака собачья, вот и рассиропилась слегка.

Де Фокс обнял её, и она снова положила голову ему на плечо.

— Да! В Эдайне тебе пришлось нелегко, — заметил он спустя некоторое время. — Всё же Эвальд мерзавец. Для дворянина бить женщину — совсем уж бесчестное дело.

Руника встрепенулась.

— Откуда ты знаешь, что он распускает руки? — спросила она, подозрительно глядя на него.

— Ну, как тебе сказать… — де Фокс помолчал, соображая, что ответить. — В общем, земля слухами полнится.

— Да уж! — буркнула помрачневшая Руника и, снова положив голову на плечо графу, добавила с ожесточённым видом: — Я и раньше знала, что Эвальд — редкостная скотина, но за то время, что мы не виделись, он совсем сдурел.

Когда её расспрашивали, она умолчала об истинных причинах своего ухода из дворца, и было почему. После бегства Аделии она стала любовницей Эвальда, о чём впоследствии ещё не раз пожалела: роль фаворитки оказалась не из лёгких. Когда публично объявили о разводе королевской четы, он стал жутко раздражительным и, как водится, вымещал своё настроение на близком окружении. К тому же к тайной досаде Руники — с возрастом женщины становятся расчётливей — король больше не предлагал ей корону. Да и любви с его стороны больше не было. Когда они оставались наедине, Эвальд первым делом хватался за своё любимое вино и, упившись, всё чаще путал её с Аделией (он заставлял Рунику надевать одежду и драгоценности бывшей жены). Вот тогда его глаза загорались подлинной страстью. Он был необычайно нежен и называл её ласковыми словечками, чего никогда не делал, будучи трезвым.

Во время одного из посещений короля Руника не сдержала норов и, швырнув в него тёмный парик, имитирующий волосы Аделии, со злостью воскликнула, что ей надоело быть подменой и королевской жилеткой. Она сразу же пожалела о своих словах, но было поздно. Пришедший в ярость Эвальд был ужасен. Он схватил её за горло и принялся нещадно избивать. Каким-то чудом ей удалось вырваться и убежать.