Инкуб. Книга 3 (СИ)

Граф Виолента сделал знак своим людям, и они подогнали к таверне воздухоплавательную платформу, до того припрятанную в укромном месте. Добровольцев набралось немало, но он предупредил, что у неё ограниченная грузоподъёмность.

О том, что летят Юлиан и Адлигвульфы даже не вставало вопроса, а вот ведьмам и Рунике пришлось повоевать за свои места. Видя, что их вознамерились оставить в тылу, Аделия надавила на Раймонда, и тот нехотя согласился, что они могут быть полезны. Конечно же, это не касалось Руники, но она всё же исхитрилась пробраться на платформу под видом одного из наёмников носферату. Призраки вообще не нуждались в чьём-либо разрешении. Они просто возникли среди заговорщиков, когда платформа отчалила.

Оставив Эрика Линди вместо себя, Раймонд отобрал пятьдесят лучших воинов и после небольшой перепалки с графом Виолентой, который наотрез отказался расставаться со своим имуществом, они поднялись вверх и, набирая скорость, устремились к храму Рогатой луны.

Долгорукого не было среди тех, кто отправился в рейд. Когда платформа снялась с места, он отшвырнул окурок и, оглядевшись, удивлённо приподнял бровь. «Харлибой!.. Между прочим, я тебя жду».

Вороной почему-то не спешил явиться на его зов, и он отправил поисковый импульс. Конь оказался совсем рядом, судя по ощущениям в конюшне при таверне, и рядом с ним кто-то был. Кто-то, от кого волнами исходило ощущение ужаса и… ожидание чуда. Долгорукий удивился, обычно его вороного боялись как огня: Харлибой не терпел чужих, потому редко кто решался приблизиться к нему. Он напрягся, считывая данные ноосферы, и удивился ещё больше, когда понял, что это ребёнок.

— Ну-ка, кто там? — рыкнул он. — Выходи!

Первым из ворот конюшни показался вороной, а следом за ним боязливо выглянул маленький мальчишка.

— Так! Харлибой, это ещё что?.. Ясно. Решил завести себе прислугу, — переместившись, он потрепал жеребца по холке. — Нет, парень, ничего не выйдет. Я волк-одиночка и тебе придётся с этим смириться.

Мальчик скользнул к нему и упал на колени.

— Господин, будьте милостивы! Пока вас не было, я вычистил вашего коня и дал ему целую торбу овса! Честное слово, я не замышлял ничего плохого! Поначалу я думал, что он остался без хозяина, но затем вспомнил, что видел, как вы приехали на нём. Пожалуйста, не прогоняйте меня! — взмолился он, глядя на Долгорукого огромными чёрными глазами. — Если хотите, испытайте меня! Честное слово, вы не пожалеете! Я докажу вам, что не зря ношу своё имя!

— Девото,[16] — медленно произнёс Долгорукий, словно пробуя имя мальчика на вкус. — Нет, пацан, ты мне не нужен.

Он снова потрепал вороного по изящной шее и на его ладони появился подсоленный кусок хлеба. Конь тихо заржал и попятился назад.

— И ты Брут? — Долгорукий укоризненно покачал головой. — Предатель! Чем только соблазнил тебя мальчишка?.. Что? — возмутился он. — Харлибой, ты купился на такую дешёвку, как обмусоленный кусочек сахара?!

— Простите, господин! Я не замышлял ничего плохого! Честное слово! Просто я хотел чем-нибудь побаловать вашего коня, а ничего другого не было, кроме сахара, — зачастил мальчишка.

— Ты слишком злоупотребляешь своим честным словом.

— Зло… чего?

— Не ври!

— А! — мальчик виновато шмыгнул носом. — Сахар я стянул у дядьки Джованни, когда был ещё человеком.

— Так и знал, что ты воришка.

Несмотря на молящий взгляд, Долгорукий не собирался брать мальчика, но взлетев в седло, неожиданно протянул ему руку. Правда, он тут же пожалел об этом. «Вот чёрт!.. На кой ляд мне сдался этот недомерок?» — расстроился он и пришпорил коня.

— Харлибой, ты эту кашу заварил, тебе и расхлёбывать. Учти, пацан — твоя забота, лично мне он ни к чему. Понял? А теперь поспеши, нам нужно вон туда!

В ответ на вопросительное ржание коня, он ткнул пальцем в ночное небо — туда, где среди звёзд плыло нечто похожее на волшебный ковёр-самолёт, невидимый для глаз простых смертных, — и тот рванулся к указанной цели.

Слыша заливистый детский смех, жители сёл вздрагивали от страха, — настолько он был неуместен в тревожное время накануне Кровавой жатвы. Один из крестьян, набравшийся смелости, выглянул в окно. При виде коня, который летел, не касаясь земли, и всадника, за спиной которого притулилась детская фигурка, он испуганно перекрестился и бросился к жене.

— Николетта, вставай! Никак уже началось! Всадник Апокалипсиса объявился.

— Кровавая жатва? О, дева Мария! Спаси и помилуй нас грешных!..

От села к селу паника разрасталась как лесной пожар. Со своей недосягаемой высоты луна удивлённо смотрела на процессии измученных людей, которые тащили на себе немногий скарб и плачущих грудничков, — дети постарше шли сами, цепляясь за юбки матерей. Бросив дома и имущество, крестьяне брели к ближайшим церквушкам, надеясь найти там защиту от вампирской резни.

* * *