Инкуб (СИ)

Единственно, что их огорчало — им нечем было покормить сокола. Чувствуя себя виноватой оттого, что боится своего спасителя, Цветанка набралась храбрости и подошла к птице, видя, что та не спит и переступает лапами по спинке стула. Подумав, что сокола беспокоит больное крыло, она решилась опробовать на нём то же колдовское лечение, которое помогло её спутнику после нападения разбойников. Правда, из боязни она всё равно держалась на приличном расстоянии от птицы, но матушкино наследие снова не подвело.

После серии песнопений, сокол требовательно закричал и Юлиан, нашедший с ним общий язык, снял повязку с его крыла. Сорвавшись с места, Финист сразу же бросился в угол, а когда он снова взгромоздился на спинку стула, в его клюве трепыхалась пойманная мышь. Обрадованная Цветанка захлопала в ладоши. Судя по уверенным взмахам крыльев, сокол выздоровел и теперь мог сам позаботиться о себе, но на улице было темно и сыро, потому они решили выпустить его на волю рано утром.

Сытые и довольные, Юлиан и Цветанка устроились на лежанках, постеленных поближе к печи, пышущей уютным теплом. Всполохи огня, пляшущие на догорающих остатках хвороста, быстро нагнали на них дрёму и, несмотря на треволнения дня, молодые люди почти мгновенно уснули.

Как только свет в окне погас, из леса вышел волк с горящими зелёными глазами. Он понюхал воздух и, учуяв тепло очага, крадучись двинулся к дому. Зверь трижды обошёл вокруг дома и уже собрался прыгнуть в окно, прикрытое лишь ветхим одеялом, как вдруг дорогу ему преградил призрак с кинжалом в груди.

«Убирайся, Раймонд! Эти дети под моей защитой. Я не отдам их на заклание Царице!» — с яростью воскликнул он и, вырвав кинжал из своей груди, двинулся навстречу волку. Поначалу тот ощерился, но затем облик зверя заколебался и на его месте появился темноволосый мужчина. Будь здесь Юлиан, он сразу признал бы в нём «магрибинца», который повстречался ему на базаре в Адисе и столь щедро одарил его золотом.

«Поверь, брат, я не причиню им вреда!» — вкрадчиво проговорил оборотень.

«Имей хоть каплю совести, мерзавец! — на лице призрака появилось горькое выражение. — Проклятый убийца! Как только у тебя повернулся язык назвать меня братом!»

«Магрибинец» заметно поник от его слов, но не сдавался и упорно гнул свою линию.

«Не стоит, Рихард! Кто старое помянет, тому глаз вон! Извини! — спохватился он, когда призрак наглядно продемонстрировал ему пустые глазницы черепа. — Думаю, ты на моём месте поступил бы точно также…»

«Вот уж не знаю! — перебил его собеседник, снова обрастая призрачной плотью. — Но знаю одно, я бы никогда не пошёл на такую низость!»

«Не стоит, Рихард! Собственная совесть казнит меня сильней любых твоих упрёков, — мрачно отозвался „магрибинец“. — Я тоже не мог подумать, что пойду на такое святотатство, как убийство единоутробного брата, но порой обстоятельства таковы, что вынуждают нас идти на подлость. — Он твёрдо глянул на призрачного брата. — Можешь сколько угодно проклинать меня, но я не жалею о своём поступке. Если бы я снова поверил, что твоё убийство может спасти гнездо Адлигвульфов, я бы снова пошёл на это. Ведь по-любому ты был уже обречён — с тех самых пор, как объявил о своём намерении жениться на Луизе. О чём ты только думал, Рихард, прося у Царицы разрешение на ваш союз? Ты же прекрасно знал, что эта сука жутко ревнива и никогда не оставила бы вас в покое. Мало того, ты же знаешь, как она не любит браков между живыми вампирами».

Искренняя убеждённость брата-убийцы в своей правоте заставила призрака поморщиться.

«Потому-то мы и убежали из Ночного королевства».

«Глупейшая самонадеянность с твоей стороны — думать, что ведьминский барьер для неё неодолимая преграда! Оскорблённая Царица рано или поздно всё равно бы вас достала!»

«Кто же знал, что она это сделает руками моего родного брата», — ледяным тоном проговорил призрак.

«Чего же ты хочешь? Моей смерти?.. Или я должен встать на колени, денно и нощно молить тебя о прощении?.. Ну, скажи, не молчи!»

«К чёрту! — яростно взорвался призрак. — Раймонд, мне ни к чему твоя смерть и твоё пресмыкательство тоже! Этим уже ничего не изменишь! Но я не понимаю, как ты смеешь смотреть мне в глаза, после того, что ты сделал!»

«Магрибинец» со смиренным видом преклонил колени, и когда призрак заглянул в его молящие глаза, то его гнев поневоле пошёл на убыль.

«Прости, Рихард! Я не знаю, что мне сделать, чтобы заслужить твоё прощение, но о мщении ты можешь не беспокоиться. Есть ли худшее наказание, чем остаться последним из Адлигвульфов, без родины и надежды на будущее? Я думал, что нет, но я ошибался… О Господи! Как же я ошибался! — тоскливо проговорил „магрибинец“ и, помолчав, чуть слышно добавил: — Лишиться тех, кого любишь всем сердцем, вот что страшнее всего!.. Это невыносимо… больно, — выдавил он из себя, — больно так, что до сих пор выворачивает душу! — он посмотрел в непроницаемое лицо призрака и грустно улыбнулся. — Думаю, здесь ты поймёшь меня как никто другой, — ведь ты тоже потерял свою Луизу».

«Что случилось?»