Инкубус

– Да никак, бля, – сплюнул под ноги рабочий. – Хлеб будет мало того что жесткий, так зачерствеет за полдня, если не быстрее.

– А кто ж его ест?

– Да есть кому есть, – скаламбурил мужик. – В больницы отправляют. В тюрьмы. В армию – у солдата-то живот с голоду всегда подтянут, что угодно сожрет. Ну и частный сектор берет, знамо дело…

– Зачем?

– Свиней кормить! Они на этом дерьме вес быстро набирают!

– Эй, Док, ты где?.. – пощелкал пальцами перед его лицом Жека.

– Прости, задумался что-то.

– Так вот, я и говорю. Не хочется на переработку, на корпускулы. Хочу след в жизни оставить и дальше достойно пойти.

Утром Док, вспоминая вчерашний день, сидел на заднем диване такси, уныло преодолевавшего полторы сотни километров от Белосарайки до донецкого вокзала. С тяжелым сердцем оставил он Жеку. Такие, как он, не выживают в этом мире – теряются, проигрывают, пропадают. А ведь они, может, и есть то самое, тот смысл, ради какого вся жизнь вертится. Не латифундисты, не бандиты, не политики, не академики, не гопники – а вот эти, неприспособленные, обманутые и униженные, но чистые душой и помыслами. А с другой стороны, он же сам, чудик, про бритву Оккама вчера и распространялся. Может, правильно, что «украл, выпил, в тюрьму!»?[40] Может, так и надо?! Может, вообще всему миру вокруг пора на переработку, чтобы свиней потом кормить, и нечего с ним больше носиться и цацкаться?! Не добавляло спокойствия длящееся годами молчание Олафа. Раньше лез с поводом и без, чуть ли не каждый день, а теперь – молчок. Кто он? Кто за ним стоит? Чего они от нас хотят? И вообще, кто мы для них? Да и потом – кто сказал, что Олаф на нашей стороне?! Откуда у меня такая уверенность? Может, мы для них просто инструмент. Инструмент для того, чтобы в каком-то смысле расчистить площадку. Уберечь ее от катаклизма. И, может, вовсе не для себя мы ее сберегаем. А для кого тогда?

– Я радио включу? – спросил таксист.

– Да, конечно, – ответил Док.

Над пыльной полуденной донбасской степью взлетел тихий голос Андрея Мисина.

Устою, укутаюсь в снег и ветер!
Бог меня не выдаст, зверь не съест.
Выживу сегодня, доживу до смерти,
И может, Родина моя мне поставит крест[41].

И то правда, подумал Док. Хватит ныть. Соберись, тряпка![42]

Глава 18

Йоко постучалась в комнату Джона на втором этаже в пять минут двенадцатого.

– Зачем стучать? Так заходи! – Джон вышел ей навстречу.

– Ну а вдруг ты спишь.

– Йо-Йо, хоть сегодня не издевайся. Заснешь тут. Мандраж полный.

– Что, страшно?

– Не страшно, а тревожно.

– У меня тоже всё не на месте. Час еще почти.

– Пойдем в плейстейшн порежемся, Йо-Йо. Не сидеть же просто так.

– Пошли.

В гостиной горел нижний дежурный свет. Джон потянулся было за пультом освещения, но Йоко остановила:

– Не хочу верхний.

Джон пожал плечами – не хочешь, как хочешь, потыкал джойстиком в экранное меню «Need for Speed»[43]:

– Ты на чем, Джон?

– На желтом «ниссане».

– Тогда я на красном «корвете». И потише сразу сделай.

– Зачем?

– Так твои родители спят.

– Скажешь тоже! Прямо десятые сны видят! Будут они спать в такую ночь…

Стены озарились огнями ночного города, пространство комнаты наполнилось пульсирующим электронным битом, ревом моторов, скрипом тормозов и визгом шин.

Алеко беззвучно возник в дверном проеме. Джон порывисто поднялся с дивана, выключил телевизор.

– Алеко, что с собой брать?

– Себя не забудь, и нормально, – отшутился наставник.

В офисе Алеко проводил Йоко и Джона в переговорную, вышел, закрыл за собой дверь. Двумя зелеными точками мигали часы на стене. Полночь. Три минуты первого, пять минут, семь… Дверь открылась. На пороге стояла миловидная молодая женщина лет двадцати пяти в длинном, совершенно не офисном платье. В правой руке она держала портфель-кофр, с какими разъезжают менеджеры по продажам, – такие чемоданы обычно под завязку набиты образцами и рекламными проспектами.

– Господи, ну когда же я научусь не опаздывать! Приношу извинения! Я – Элизабет, можно просто Лиза! – она протянула ладошку «лодочкой».

– Здравствуйте, я Джон!

– Очень приятно, добрый вечер, меня зовут Йоко!

– Скорее уж «доброй ночи»! – рассмеялась Лиза. – Присаживайтесь! Вы, наверное, хотите знать, кто я. Я – ваш куратор. Я буду отвечать за всё, что происходит с вами в Конференции, с сегодняшнего дня и до момента, когда вы получите право быть самостоятельными. У нас заведено, что на Посвящении куратор обязательно лично встречается с кандидатами. Хотя, как вы понимаете, всё можно делать и дистанционно – никак на результат не повлияет. Но такова традиция, а традиции мы стараемся не нарушать. Что ж, нам пора начинать. Сообщите мне о вашем желании или нежелании пройти Посвящение.

Джон встал из-за стола. Лиза махнула рукой – сиди, но Джон остался стоять.

– Сообщаю, что я действительно хочу пройти Посвящение.

Йоко поднялась следом.

– Сообщаю, что я на самом деле хочу пройти Посвящение.

– Хорошо. Знаете ли вы, с какой целью собираетесь пройти Посвящение?