Инквизитор

— Список партийных функционеров, с помощью которых была создана сеть совместных предприятий, перекачавших в восьмидесятые годы из России за рубеж несколько десятков миллиардов долларов, — голос падре зазвучала не просто ласково, а ласково-вкрадчиво.

— Я имел косвенное отношение к этой операции, — сказал незнакомец, справившись с тревогой и отводя взгляд от глаз Гвидо.

— Меня не интересуют эти капиталы. О них достаточно много писали все европейские газеты. Меня также не интересуют схемы, по которым ваша сатанинская партия осуществляла трансферты. Меня не интересует даже судьба этих функционеров. Меня интересует механизм. Сатанинский механизм, с помощью которого вы превратили этих людей в слуг Антихриста, а затем в трупы.

«С АВГУСТА ПО ОКТЯБРЬ 1991 ГОДА НА ТЕРРИТОРИИ СССР ПРОИЗОШЛО 1 746 ТАИНСТВЕННЫХ САМОУБИЙСТВ НОМЕНКЛАТУРНЫХ ЧЛЕНОВ. ПОЧТИ ТОЧНО ПО ЧИСЛУ СОЗДАННЫХ КПСС СОВМЕСТНЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ. НО ОБО ВСЕХ РАССКАЗЫВАТЬ НЕТ НИКАКОЙ ВОЗМОЖНОСТИ».

И. Бунич. «Пятисотлетняя война в России».

Дверь отворилась, и вошел монах с подносом, на котором стоял горшок с супом из дикой пшеницы с бараниной, кусок хлеба и стакан красного вина. Гвидо встал:

— Сейчас я покидаю тебя. Думай над своими грехами, слуга дьявола. Я не уверен, что тебе удастся спасти свою душу, но думаю, что ты можешь еще спасти свое тело. А для тебя это важнее души.

Гвидо повернулся к двери с намерением выйти, но незнакомец окликнул его.

— Святой отец! Кто вы? У меня постоянно такое ощущение, что вы представитель какой-то неведомой мне силы.

Священник обернулся и с выражением сочувствия посмотрел на грешника.

— Есть управляющие, есть управляемые, а есть наблюдающие, но иногда они вмешиваются в события.

И с этими словами он вышел.

Вернувшись в свою келью, Гвидо некоторое время сидел в кресле, задумчиво глядя на распятие, затем встал, подошел к секретеру и начал неторопливо перекладывать толстые папки. Наконец, он достал толстую папку, на которой от руки было написано: «Diavolo nella Russia».

Падре весь день провел за столом, читая бумаги, заключавшиеся в папке, а затем достал толстую тетрадь и начал писать. Писал он очень долго, а закончив, позвонил в колокольчик. «Позови ко мне брата Алессандро», — попросил он монаха, который вошел в келью и застыл в дверях.

Через несколько минут в келье появился высокий смугловатый монах с большими выразительными глазами. Его аскетичное лицо покрывала густая темно-каштановая борода. Падре осенил его крестом и указал на стул. Монах сел. Разговор Гвидо начал на русском языке.

— Брат Алессандро, — ласково обратился он к нему, — после того, как ты пришел в наш монастырь, ты провел много дней в молитвах Господу. Ты исправно соблюдал пост более строгий, чем это требуют наши католические каноны. Такой пост и покаяние можно было встретить только на твоей родине много лет назад, когда там еще действовал Соловецкий устав. Я никогда не спрашивал, что заставило тебя искать убежища и покаяния в нашей святой обители. Знаю только, что ты бежал из Греции, когда у тебя не было шансов на спасение. Знаю также, что на твоей совести много загубленных жизней.

— Ты знаешь, кто я, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Алессандро.

Гвидо улыбнулся:

— Я ежедневно читаю газеты, а о твоем убийстве писали все европейские газеты. В том числе и русские, которые я читаю особенно внимательно.

— Я убивал слуг дьявола, — сказал монах на чистейшем тосканском диалекте. — Невинные в смертных грехах люди никогда не числились среди моих жертв.

— Я знаю это, — сказал Гвидо, кивая головой. — Но ты понимаешь, что даже убивая слуг дьявола, ты нарушал главную заповедь Господа нашего Иисуса Христа и, кроме того, лишал грешников шансов на покаяние.

— Я провожу в молитвах не меньше восьми часов в день, — покорно сказал брат Алессандро, — а пост держу с того момента, как переступил порог нашей святой обители.

— Господь зачтет это. Я твердо это знаю.

Гвидо задумался. Монах покорно ждал, слегка опустив голову и сложив руки на груди.

— Почему ты не говоришь на своем родном языке? — спросил он вдруг.

В темных глазах монаха сверкнула молния, которую Гвидо тут же заметил и удовлетворенно кивнул головой. Но вот в глазах Алессандро опять появилась кротость.

— Я постарался забыть о своей родине. Она в руках дьявола.

Гвидо покивал головой, а затем заговорил торжественным, повелительным тоном.

— Брат Алессандро, гонитель Христа Савл был большим грешником, чем ты. Ты убивал слуг дьявола, а он — святых мучеников, но он стал святым апостолом Павлом, потому что его избрал Господь для подвига. Ты тоже должен совершить подвиг во имя Христа и, если ты совершишь его, я уверен, что Господь простит тебе все твои грехи. Но это опасный подвиг. Твоя жизнь будет подвергаться большой опасности. Сам дьявол будет охотиться за тобой.

Монах выпрямился, и глаза его загорелись фанатичным огнем.