Инквизитор. Книга 14. Божьим промыслом. Пожары и виселицы

— Ну, господа, раз уж вы хотите без казуистики, так давайте обойдёмся и без глупых обвинений, тем более что вы прекрасно знаете, какие богобоязненные господа проживали в замке Тельвис. И что за народец я развесил вдоль дороги. И я при том находился в состоянии войны с проклятыми отравителями Фаркаш фон Тельвисами, которые, заманив меня к себе в замок, пытались меня отравить и убили нескольких моих людей, а потом сбежали, так что пленных прислужников колдунов мне судить было некогда, да и негде, я был на марше, — отвечал ему Волков и добавил: — И раз уж мы говорим без казуистики, не тратьте времени, господа, прошу вас, говорите, что вам нужно.

И тут горожане снова стали переглядываться, как будто никто не хотел брать на себя какую-то ответственность. И тогда за всех решился всё высказать полковник Гройзенберг:

— Нам известно, что вы разбоем взяли в одной из деревень большую казну. И казна у вас в обозе.

«Ах, подлые… Толстобрюхие бюргеры… Гнилые купчишки… Сволочи. Всё нутро их поганое вот так вот и проявилось… Конечно же, деньги. Что же ещё!».

— Вам известно? — тут Волков даже засмеялся. — И откуда же вам то известно, господа? Сдаётся мне, что про то вам поганая ведьма Фаркаш сказала, а она это в свой ведьминский шар увидела.

— Никакая не ведьма! — возмутился консул. — То нам наши купцы рассказали. И мы просим вернуть нам то серебро, что схвачено вами безсудно.

— Вернуть вам? — воскликнул генерал в искреннем недоумении. — Вернуть? Так разве то ваше серебро? Серебро, что хранилось в замке у колдунов, было ваше?

И тут снова заговорил секретарь Хойдер; он, видимо, хотел придать делу хоть какую-то законность:

— Суд города Туллингена постановил изъять у вас те деньги и, пока не найдено будет решение или законные хозяева, хранить их в казначействе города.

— Суд города Туллингена, — Волков опять посмеялся. — Знаю я эти городские суды!

Честно говоря, смех его был нехороший. Он не знал, что ему делать. Отдать бюргерам-разбойникам деньги? Нет, это была его добыча… Но начинать сражение, исходя из соотношения сил — заведомо проигрышное, он тем более не хотел.

— А ещё, — вдруг снова заговорил полковник Гройзенберг, он из всех горожан-переговорщиков был самый решительный, — известно нам, что вы в своём обозе удерживаете маркграфиню Винцлау.

И тут уже генерал повернулся к нему и стал глядеть на него, не произнося ни слова. Теперь Волков был максимально серьезен.

Одно дело деньги, пришли и ушли, просто набег его был неудачен…

И совсем другое дело принцесса. Совсем другое. За неё-то он точно готов был драться. Потому что, не выполнив просьбу герцога, не освободив маркграфиню и не проводив её в Швацц…

О нет, даже думать об этом он не хотел… Лучше ему тогда погибнуть тут, в этой жаркой, но прекрасной долине, чем возвращаться в Эшбахт. И видя, что он не отвечает им, полковник Гройзенберг продолжил:

— Магистрат вольного города Туллингена решил препроводить маркграфиню в пределы города. Для её же безопасности.

— Для её же безопасности? — мрачно переспросил генерал.

— Да, для её же безопасности, — твёрдо повторил полковник.

— Для её же безопасности, я препровожу маркграфиню Винцлау в её замок в городе Швацц.

— Вы собираетесь противиться? — кажется, консул Туллингена был удивлён таким ответом генерала.

— Магистрат города Туллингена мне не сеньор, — заявил Волков высокопарно, сам уже думая о том, что ему без труда удастся вытащить меч и проколоть полковнику Гройзенбергу бедро в районе бедренной жилы. «Этот увалень как раз удобно для того сидит; и почесаться не успеет». Волков даже взял повод коня в левую руку, но пока продолжал переговоры. — Мой сеньор, если вы, господа, не знали, — Оттон Мален, курфюрст Ребенрее, и он просил меня освободить принцессу из логова колдунов и проводить её до Швацца, до её замка. И так тому и быть.

— То есть… вы не подчинитесь нам подобру? — с вызовом и с угрозой продолжал полковник. — Так мы и серебро, и принцессу заберём силой!

— Силой закона! — вставил секретарь магистрат Хойдер.

«Этому воткну меч в глаз… Если не сбежит. Они тут, видно, самые рьяные».

— Может, вы и заберёте серебро и принцессу силой, господа бюргеры, — уже с пренебрежением говорил генерал, подчёркивая тоном унизительное слово «бюргеры». — Может, вы и меня сможете убить, но, клянусь святым Причастием, что половина людей, которых вы сюда привели, не доживёт до завтрашнего утра. Одни умрут сегодня, другие от ран в течение ночи. И чтобы не случилось подобного, чтобы избежать кровопролития, — он уже готов был уступить этим сволочам кое-что, — я готов отдать вам все деньги, что нашёл в деревне Мемминг. Но принцессу я должен проводить до Швацца. Это пожелание моего сеньора.

— Нет, — твёрдо сказал полковник. И в этой его твёрдости звучала железная неумолимость. Он готов был послать своих людей в бой. — И серебро, и принцесса поедут в Туллинген.

И тут уже рука генерала сама, машинально, легла на эфес меча. Он прекрасно понимал: этого нужно вывести из строя ещё до начала дела. Скорее всего, он тут у них самый решительный.

Но прежде чем неизбежное случилось…