Инквизитор. Книга 14. Божьим промыслом. Пожары и виселицы

Колодец был большой, и воды в нём должно было быть много, вот только замок стоял на горе, и колодец, судя по мощному колодезному вороту и намотанной на него цепи, был достаточно глубок. И ведро на вороте было большое. Такое, в которое запросто влезет полтора простых ведра. Волков ещё раз огляделся — нет ли поблизости врагов? — и скинул ведро вниз. Колодец делал хороший мастер, он всё рассчитал, и ворот стал не спеша оборачиваться, разматывая цепь без всякого усилия со стороны генерала. Крутился, крутился, и потом вдруг остановился — всё. Вот только никакого всплеска Волков не услышал. Но в шлеме и подшлемнике всегда плохо слышно. И тогда он взялся за цепь рукой и потянул её.

Ведро легко поддалось, оно было пустым. И тогда он поднял его повыше и отпустил цепь. И снова не услышал всплеска.

«Неужели они вчера вычерпали весь колодец, когда тушили пожар? Да нет же, колодец большой, да и ливень после был».

Генерал ещё два раза пытался приподнимать и бросать ведро вниз, но оно так и не падало в воду и водой не наполнялось. И это, признаться, его беспокоило.

«Вот дьявол, неужели у нас нет воды!».

Нужно было найти воды, да и торчать тут у колодца на самом виду ему не хотелось, а тут как раз опять протяжно и тяжело замычала корова. И тогда генерал выпустил цепь и направился в коровник, двери которого были приоткрыты.

Он, даже не дойдя до хлева, всё понял, так как увидал ту корову, что издавала жалобные звуки. Бедное животное лежало в проходе в луже своей крови; увидав человека, оно тяжело приподнялось на разъезжающиеся в крови передние ноги и, словно прося помощи, издало протяжный и, как показалось Волкову, умоляющий звук. Он вытащил меч и сделал ещё пару шагов к коровнику; за умирающей коровой дальше лежала ещё одна, уже мёртвая. В тёмном коровнике могли прятаться враги, но оставить просто так умирать это животное генерал не смог… Если бы то был раненый слуга колдунов, он бы ещё и позлорадствовал… А тут невинная тварь Божья. Волков осторожно вошёл в хлев и, стараясь быть милосердным, добил несчастное существо.

Дальше он прошёл мимо распахнутых дверей свинарника… Ну, там-то уже никто никаких звуков не издавал. Всех свиней перебили, как и коров, и овец тоже, дюжину зарезали. Так он добрался до конюшен. Кони — это была его особая любовь, у графа конь был роскошный, да и у его пажа не хуже. Вывести их через ворота Волков колдунам не позволил. Через дверь рядом с воротами они и не попытались даже. Значит, кони были здесь, в конюшне. Вот только… Из-под двери её вытекал и уже засох на утреннем солнце тоненький чёрный ручеек. Крови в конях много, даже на улицу вытекло. Генерал даже не хотел думать, что же творится в конюшне, он даже не собирался туда заходить. Ему стало жарко, и нужно было найти воду. Ну а что случилось с колодцем, он уже догадывался. Волков стал думать про воду или вино, но тут услышал, как с «его» башни во всё горло орёт фон Готт.

— Генерал! Ге-енера-ал!

Барон быстро обернулся, стал озираться и даже поднял повыше щит, думая, что враги за спиной, но никого во дворе не увидел, а оруженосец продолжал орать:

— Отряд! Отряд сюда идёт! — он ещё и указывал рукой на юг, на дорогу, что вела к замку. — Конные! Под нашими цветами. Шесть человек!

* * *

То был капитан Франц Нейман, а с ним ещё пять крепких бойцов. Волков сразу его узнал, когда тот осадил коня на мосту и стал заглядывать в полураскрытые ворота: нет ли там врагов. Но ему с башни прокричал фон Готт:

— Заезжайте, капитан! Генерал ждёт вас во дворе!

И тогда Нейман заехал и, подъехав к Волкову, сразу спешился и поклонился:

— Спешил, как мог, генерал; за мною идёт пеший отряд в шестьдесят человек с Дорфусом, Вилли и Мильке. Думаю, будут через час. Полковник с пушками тоже начали подъём к замку. Но дорога плоха, внизу скопилась вода после вчерашнего ливня — глина мокрая, даже пешим непросто идти.

Казалось бы, радоваться нужно, но тут генерал стал думать, что разделить его крепкий отряд на три части — верх безрассудства. Так растягиваться нельзя. Попадись умелый враг, так всех сможет перебить по частям. Но тут же вспомнил, что сам просил немедленной помощи, и подумал, что опытный Карл Брюнхвальд никогда сам так не поступил бы. А ещё подумал, что оставшийся сержант графа Фаркаша фон Тельвиса не такой уж умелый. И тогда он произнёс:

— Рад вас видеть, капитан, — тут он увидел, кто был с капитаном. То был молодой, но успевший уже отрастить усы и набраться опыта прапорщик мушкетёров и закадычный дружок майора Вилли, Кропп. Он привёз с собой хороший мушкет. «Эх, пораньше бы!». — И вам, прапорщик тоже рад.

— Дорфус выслал нас вперёд, — объяснял капитан. — На разведку, или помочь как-нибудь, если придётся; сами они, как вы и велели, уже срубили пару лестниц и самым скорым шагом спешат сюда.

— Как вы уже поняли, лестницы не пригодятся, — отвечал ему генерал. — Колдуны со всей своей сволочью ночью оставили замок.

— Генерал! — прапорщик уставился на Волкова в удивлении. — Как вам сильно попортили узоры на броне. Правый наплечник весь исцарапан, и поножь тоже, и наруч вон…