Инквизитор. Книга 14. Божьим промыслом. Пожары и виселицы

— Значит, господ не боялись? — уточняет генерал и продолжает: — Не понимаю — живёте тут мирно, тихо, мужик барином доволен, с одной стороны горцы не одолевают, с другой стороны богатый город Туллинген, тоже соседи мирные; так отчего же платили тебе восемь монет в месяц? Как за хорошую войну. За что?

Пленный только вздохнул, всё было ясно, что ему не хочется отвечать на этот вопрос: ну платили и платили, чего тут спрашивать.

Но это Волкова не устраивало, и он делает знак солдату, тому самому, что проникся допросом и с удовольствием участвует в нём: что-то ублюдок скуксился совсем, а ну-ка, приятель, взбодри его подлеца! И движения пальца генерала было достаточно, чтобы солдат с удовольствием, почти без замаха, своим крепким солдатским кулаком дал пленному под правые ребра.

— Ох, — дёрнулся тот от боли и согнулся. — Ё-ё…

А солдат и говорит ему:

— Ещё и не так ёкнешь, если не будешь господину генералу отвечать. Ты его, брат-солдат, лучше не зли, а то шкуру с тебя снимем, уж поверь мне, брат-солдат, снимем. Уж таких, как ты, тех, что распятия не носят, не помилуем.

Глава 26

А Волков решил узнать о другом. И пока солдат собирался с силами после удара, он и спрашивает:

— Тебя не взяли с собой, потому что нога поранена, а почему же других забрали? Раненых должно быть больше, и ранения у многих были тяжелее, отчего их забрали, а тебя оставили?

И тут, к удивлению всех присутствующих, раненый и говорит:

— Так никого из раненых господа с собой не взяли.

— Не взяли? — Волков почему-то не удивляется этому и спрашивает: — А где же они все?

— Да… пришёл этот дьявол, Пидокки с сержантом, и сказал нашему корпоралу, что раненых с собой брать не будут, дескать, через ход и по тропе они всё равно не пройдут, и оставлять их тут нельзя, чтобы они в ваши руки не попали. Корпорал сказал, что так дело не делается, а Пидокки ему говорит, мол, сами не сможете с ранеными управиться, так он дворовое мужичьё пришлёт, уж они-то смогут. Вилами и кольями всё сделают, уж не застесняются, — говорил раненый, и весь вид его выдавал в нём болезнь. Его лицо было мокро от испарины.

— И корпорал, значит, ваш решился? — интересуется Нейман.

— Решился, — кивает пленный, — дворовый мужик у господ лютый, под стать им самим. Пришли мужики дворовые и стали раненых во двор сносить.

— Это ими колодец забили? — догадался Волков; он как раз обернулся и поглядел на колодец — и увидел характерные чёрные пятна на мостовой вокруг колодца, на которые он поначалу не обращал внимания.

— Не знаю, — качает головой пленный. — Их выносили… ну, или выводили во двор, и всё. Криков не было, я не слышал.

«И я не слышал, и как кидали их в колодец тоже, впрочем… Через шлем да подшлемник много не услышишь».

— «Пидокки» — по-ламбрийски это значит «вошь», — как будто размышляет генерал, — кто это такой?

— Мелкий такой, — вздохнув, отвечает раненый. Кажется, ему было тяжело. То ли крови потерял много, то ли ещё что. — Он тут как домоправитель был у графа.

— Паж Виктор? — догадывается генерал.

— Да, да… Виктор, он любил, чтобы его так звали, но за глаза его прозывали Пидокки… Но если он такое услышит… одной бабе, что при булочнике состояла… она так его назвала, так он за это глаз ей выдавил, — рассказывал пленный нехотя. Может, он и вообще замолчал бы, да стоящий рядом с ним солдат… уж больно красноречив был у того вид.

— Значит, этот Виктор всем домом управлял? — продолжает генерал.

— Да, он тут всем командовал, иной раз и на госпожу мог прикрикнуть, я как раз их сопровождал, когда они ездили в Туллинген.

— На графиню? — не поверил Волков.

— Ну, он на неё рявкнул, когда она из кареты выходить не хотела. Не хотела в одном из трактиров ночевать, ну, он на неё и заорал. И граф ему ничего не сказал, а графиня и госпожа Агнежка сразу его послушались и спорить с ним не стали, — генерал заметил, что пленный про это всё говорит весьма охотнее, чем про свои обязанности по службе. — Он только с господином был вежлив. Он Фаркаша уважал. Ну и ещё вторую госпожу, Агнежку, тоже. Руку ей подавал, когда она из кареты вылезала, а графине никогда не подавал.

— А госпожа Агнежка… — генерал подбирает слова, — она тут кем была? Товарка госпожи?

— Не знаю я… — тут раненый начал морщиться, — господин, мне бы отдышаться немного, отлежаться, жар у меня, воды бы попить, я потом вам всё скажу…

Нет, нет, нет! Генерал только покачал пальцем — даже и не думай о том, но, понимая, что раненому нужна вода, сказал второму солдату, тому, что не бил раненого:

— Раздобудь ему стакан воды, — и хотел было продолжить, но тут появился сержант и обратил на себя внимание генерала. И тот поинтересовался: — Что?

— Господин, в подвале есть второй колодец, мы попробовали, вроде вода хорошая.

— Попробовали? — Волков поморщился. — Вот дураки! Принеси из того колодца ведро воды и дай выпить коню сначала. Говорю же, этот замок — колдовское логово… Один колодец они мертвяками закидали, а про второй забыли, что ли? Оставили нам, дескать пейте, пожалуйста, сколько влезет?