Инквизитор

Укитан выразил уважение студенту при помощи косвенного ответа, который он мог бы дать собеседнику калонги.

— Мы переведем вас в школу на Калонг-4. Вы продвинетесь в системе рангов Сессерды куда дальше, чем мы предсказывали ранее.

— Ваши предсказания относились к студенту-соли, который погиб в результате несчастного случая. Я уже не тот студент.

— Понимание и разум часто возрастают одновременно.

Глава 7

Сквайр впервые посетил Стромви в шестой год моей жизни и на третий год существования фермы Ходжа. Его кожа была смуглой, а кожа мистера Бирка, Джеффера и детей мистера Бирка — бледной. Иным способом я не отличала Сквайра от других соли. Для меня они все были на одно лицо, к тому же в детстве мне не нравились чужие.

Моя почтенная мать упрекала меня за нетерпимость, но я думаю, она тоже не слишком одобряла чужих. Она стала уважать Сквайра только после несчастного случая, превратившего его в нечто другое, чем обычный соли. Конечно, тогда он уже не был Сквайром, а стал называть себя Джейсом Слейдом.

Инквизитор-соли… О нем у меня остались горько-сладкие воспоминания. Мы узнали его, когда он вернулся на Стромви, хотя он и изменился с тех пор, как жил среди нас в юности. Его соплеменники воспринимали его как чужого. Он не пытался их разубедить, так как прибыл по другим причинам.

Мы, стромви, не препятствовали его маленькому обману, и я думаю, он был нам признателен, хотя не возражал, когда мы называли его прежним именем. Мы уважали его решение расстаться с прошлым, и я после стольких спанов даже не помню, каким именем он пользовался, когда первый раз был на Стромви, прежде чем стал Сквайром и Джейсом Слейдом.

Возможно, калонги сообщат мне его прежнее имя, когда прибудут сюда, так как они всегда знали о нем правду. Их ответ удовлетворит старуху стромви, которой все еще нравится воображать, будто ее память крепка. Ответ должен удовлетворить и прили, когда я передам им свои воспоминания о прошлом, потому что они ценят точность. Некоторые детали я помню так четко, что иногда задумываюсь, не попробовал ли Джейс на мне в моей молодости какой-нибудь причудливый метод Сессерды, чтобы заставить меня помнить или забыть.

Я не хочу делиться этими сомнениями с прили, чтобы не уменьшить их веру в меня, когда речь идет о самом важном. Прили, если пожелают, могут строить свои подозрения насчет Джейса, который, безусловно, сумеет защитить себя, если только еще жив. Я почему-то верю, что он выжил, хотя к этому времени реланин мог преобразить его до неузнаваемости.

Не ради Джейса я должна поведать о последней драме старой стромви. Он и его коллеги-калонги удовлетворены своей Правдой Сессерды. Возможно, я тоже осталась бы довольна этой Правдой, которую почитают все члены Консорциума. А может быть, Тори Дарси давным-давно заразила меня своими нецивилизованными сомнениями в совершенстве правосудия Консорциума. Я не позволю чужим историкам изобразить моего отца как злодея, каким могут описать его другие. Я обязана сообщить о деяниях, свидетелем которых я была, и о тех истинах, которые мой почтенный отец передал мне в свои последние спаны.

Мой отец любил Стромви больше всего на свете. Те, кто верит, будто он уничтожил один из миров Консорциума, ничего не понимают, и я готова спорить об этом даже с калонги. Мой почтенный отец был одаренным садоводом. Он понимал нужды замысловатой экологии нашей планеты и принял чрезвычайные меры, так как иного выхода не оставалось. Он ничего не уничтожил, кроме смертоносного урожая насмешливой пустой королевы.

Часть вторая ПЕРВЫЙ УРОЖАЙ

Глава 8

Тагран бесстрастно наблюдал за вождем своего клана, ожидая ее приказов. Сегодня он ощущал тяжесть возраста, так как прошедшие спаны были весьма тяжелы. Тагран уставал, даже стоя на обычном месте рядом с вождем клана, хотя никогда не признался бы в подобной слабости. Усталость пробуждала в нем ностальгию.

Акрас была вождем клана, которому Тагран обязан повиноваться, даже если бы ему приказали лишить себя жизни, но он еще помнил то чувство любви, которую она внушала к себе в молодые годы. Смех Акрас стал горьким, когда ее отец пал от руки ее любовника. Мягкость сменилась твердостью, когда ее народ лишился своего могущества — и символического, и реального — благодаря измене того же любовника. Нежность утонула в мечтах о мщении тому, кого она некогда считала достойнейшим из великих.

Эта новая Акрас — суровая и мрачная женщина, чья коса серо-стального цвета свисала между выстриженными эмблемами мести, — использовала остатки своей привлекательности лишь ради необходимого притворства. Она не доверяла никому, кто хоть самую малость противоречил ей в чем-либо, касающемся ее целей: уничтожить Биркая — предателя-реа, убийцу и вора; вернуть крее'ва, звезду Реа и огромное судно-дом, которое реа пришлось покинуть; и восстановить честь клана, хотя в живых осталось едва ли две сотни воинов вместо бесстрашных легионов времен ее молодости. Акрас полностью посвятила себя мщению и ожидала того же от своего клана.