Инквизиция и инквизиторы во Франции

Вслед за этим к «несчастным одержимым» явился отец Миньон — монах-капуцин, близкий к отцу Иосифу, тайному советнику кардинала Ришелье. В помощь ему был придан кюре прихода Сент-Жак-де-Шинон Пьер Барре. Не мешкая, они принялись искать дьявольские отметины на телах «одержимых» сестер, и отметины, разумеется, были найдены. Их проверили на нечувствительность, что, согласно указаниям, данным еще в 1580 году, свидетельствовало о касании когтя демона. Если игла, которой кололи в этом месте, не приносила страданий, это служило самым верным доказательством одержимости.

Опыты Миньона и Барре принесли успех: им удалось отыскать монахиню с отметинами дьявола и даже выяснить, что она одержима демоном Астаротом. Именно этот демон и назвал священникам имя Урбана Грандье.

Тут же на Грандье посыпались обвинения в распутстве и колдовстве. Особенно усердствовала преподобная Жанна де Анж, которая до этого Грандье сама ни разу не видела. Другие монахини говорили, что Грандье околдовал их, дав понюхать магические розы.

После этого, по сути, взяв на себя функции инквизиторов, хотя формально таковыми они не являлись, Миньон и Барре начали расследование и организовали многочисленные обыски, пытаясь отыскать договор с дьяволом, подписанный рукой Урбана Грандье. И договор был найден!

В дело включился также королевский советник барон Жан-Мартен де Лобардмон, у которого, на беду Грандье, была интрижка с мадемуазель де Дампьер, жившей в то время в монастыре (совсем не обязательно на положении монахини — обстоятельства бывали разные) и тоже впавшей в одержимость. Лобардмон, которому в прошлом уже доводилось на практике наблюдать, как выстраиваются дела по колдовским случаям, быстро составил дело против несчастного священника. Он же возглавил коллегию из двенадцати судей, решения которой, по идее, не подлежали обжалованию даже в королевском суде.

Грандье апеллировал к самому Людовику XIII, однако Ришелье убедил короля, что прелюбодею и колдуну Грандье верить нельзя, и Людовик решил в эту историю не вмешиваться.

6 декабря 1633 года Грандье был арестован по личному приказу Ришелье и до середины лета содержался в жутких условиях. Допрашивал его лично отец Миньон, уже успевший ощутить себя инквизитором. Доподлинно не известно, сознался ли Грандье под пытками или же улики против него были полностью сфабрикованы. Главным, на что опирался суд, заседавший в июле 1634 года, был «договор с дьяволом», найденный при непосредственном участии Миньона. На суде Грандье все отрицал, но его все равно признали виновным в колдовстве, дьяволопоклонничестве и участии в шабашах, на которых он приносил человеческие жертвы.

Наказание за это могло быть только одно — казнь через сожжение. 18 августа 1634 года приговор привели в исполнение на Рыночной площади Лудена. У Грандье была возможность избегнуть столь мучительной смерти, примирившись с церковью (в этом случае его сначала задушили бы, а затем сожгли труп), но, когда Грандье попытался заговорить, монахини не дали ему воспользоваться ею, подняв гвалт и начав плескать водой ему в лицо, а руководители экзекуции, исполнявшие заказ Ришелье, предпочли не давать ему даже такого шанса.

Интересный нюанс заключается в том, что со смертью «колдуна» на этот раз одержимость монахинь не исчезла. Демоны продолжали мучить их аж до 1637 года, и все это время с демонами храбро бились иезуиты-экзорцисты. Одного из них звали Жан-Жозеф Сурин, и, похоже, он подходил к обрядам изгнания бесов из урсулинок с искренним усердием. По наставлению Ришелье или по собственной воле — он подробно описывал в своих мемуарах натиск демонов, с которым ему пришлось столкнуться во время проведения обрядов экзорцизма.

К концу 1637 года Жанна де Анж стараниями отца Сурина уже перестала богохульствовать и плеваться. В 1638 году ее даже возили на аудиенцию к Людовику XIII и Анне Австрийской, на которой также присутствовали Ришелье и Жан-Мартен де Лобардмон, впоследствии прославившийся убийством множества гугенотов. Ходили слухи, будто Жанна де Анж после пережитого кошмара даже творила чудеса…

Современные исследователи до сих пор задаются вопросами об обстоятельствах этого дела. Могла ли впавшая в одержимость Жанна де Анж питать какие-то чувства к Грандье, слыша о нем лишь от других? А другие монахини? Что им было до этого дела? А если дело было полностью сфабриковано, отчего одержимость длилась так долго после смерти Грандье?..

Однозначных ответов, как водится, нет, и каждый волен судить по своему разумению.

Стоит, впрочем, отметить то обстоятельство, что религиозная община, в которой официально признавали наличие случаев одержимости, получала на восстановление репутации финансовую помощь…

В этом, может быть, и следует искать разгадку этого дела. Монастырь урсулинок в Лудене был очень беден и располагался в здании прежней гугенотской школы. А после дела Урбана Грандье он расцвел и стал знаменит. Как, впрочем, и город Луден. И даже сегодня множество туристов посещают его именно благодаря той давней истории.