Инквизиция и инквизиторы во Франции

Так была ли инквизиция воплощением ужаса в Средневековье и в более позднее время? Надо ответить честно: если стать на точку зрения ее современников, то нет, не была. А если и была, то, по крайней мере, страх перед ней был не более чем перед светскими законами.

Тем не менее инквизиция осуждается современным человеком едва ли не в исключительном порядке, и вместе с тем ее критика медленно, но верно перерастает в нападки на католическую веру как таковую, обесценивая все то, что она делала для людей и возводя в абсолютную степень один только ужас инквизиционных допросов. Методы инквизиции действительно были страшны, но, увы, они мало чем отличались от тех, которые применялись в светских тюрьмах.

Еще раз повторим: на все необходимо смотреть через призму времени.

Католическая вера в Средние века была единственной силой, которая так или иначе объединяла жителей Европы. Люди совершенно искренне стремились жить по христианским заветам, искали духовной чистоты — порой куда больше, чем чистоты телесной. Приходя в церковь, они оказывались в мире великолепия и наделяли это место огромной значимостью (порой забывая, что создали его сами), и это помогало им жить и надеяться.

Многие хрупкие оплоты средневековой добродетели строились на страхе Божьем. Приходские священники в любую погоду и в любое время отправлялись исповедовать умирающего или больного человека в самые дальние уголки своего прихода, невзирая на собственное состояние, потому что таков был их священный долг. Церковь утешала, врачевала и защищала людей в их повседневной жизни, сплачивая их вокруг себя, и нельзя не признавать важность ее заслуг в этой области. «О бедняках — нуждающихся, больных, сиротах, калеках, прокаженных, слепых, слабоумных — заботилась церковь, а не правительство, раздавая им подаяния и уверяя, что скромная, скудная жизнь — гарантия благодати на небесах» (Б. Такман «Загадка XIV века»).

Было бы это в суровое Средневековье возможным, если бы разброд в религиозных убеждениях общества порождал не только мысли, отличные от католических канонов, но и приводил бы рано или поздно к атеистическим или агностическим убеждениям?

Отвечая на этот вопрос отрицательно, мы тем не менее не будем тешить себя иллюзиями, что правящая верхушка католической церкви уничтожала ересь лишь потому, что заботилась о сохранении христианских добродетелей. Нет, ересь — как минимум поначалу, на том этапе, на котором ее обычно пресекали, — была опасна лишь тем, что подрывала авторитет церкви.

Именно ради защиты и сохранения этого авторитета была создана инквизиция. По этому принципу всегда и везде, в любом государстве и в любую эпоху создается и действует репрессивный аппарат.

Приложения

Пример словесного допроса, рекомендованный Бернаром Ги

Когда приводят еретика на суд, то он принимает самонадеянный вид, как будто он уверен в том, что невинен. Я его спрашиваю, зачем привели его ко мне. С вежливой улыбкой он отвечает, что он ожидает от меня объяснения этого.

Я: «Вас обвиняют в том, что вы еретик, что вы веруете и учите несогласно с верованием и учением святой Церкви».

Обвиняемый (поднимая глаза к небу[44] с выражением энергичного протеста): «Сударь, вы знаете, что я невиновен и что я никогда не исповедовал другой веры, кроме истинной христианской».

Я: «Вы называете вашу веру христианской потому, что считаете нашу ложной и еретической, но я спрашиваю вас, не принимали ли вы когда-либо других верований, кроме тех, которые считает истинными римская Церковь?»

Обвиняемый: «Я верую в то, во что верует римская Церковь и чему вы публично поучаете нас».

Я: «Быть может, в Риме есть несколько отдельных лиц, принадлежащих к вашей секте, которую вы считаете римской Церковью. Когда я проповедую, я говорю многое, что у нас общее с вами, например, что есть Бог, и вы веруете в часть того, что я проповедую; но в то же время вы можете быть еретиком, отказываясь верить в другие вещи, которым следует веровать».

Обвиняемый: «Я верую во все то, во что должен веровать христианин».

Я: «Эти хитрости я знаю. Вы думаете, что христианин должен веровать в то, во что веруют члены вашей секты. Но мы теряем время в подобных разговорах. Скажите прямо: веруете ли вы в Бога-Отца, Бога-Сына и Бога — Духа Святого?»

Обвиняемый: «Верую».

Я: «Веруете ли вы в Иисуса Христа, родившегося от Пресвятой Девы Марии, страдавшего, воскресшего и восшедшего на небеса?»

Обвиняемый (быстро): «Верую».

Я: «Веруете ли вы, что за обедней, совершаемой священнослужителями, хлеб и вино Божественной силой превращаются в тело и кровь Иисуса Христа?»

Обвиняемый: «Да разве я не должен веровать в это?»

Я: «Я вас спрашиваю не о том, должны ли вы веровать, а веруете ли?»

Обвиняемый: «Я верую во все, чему приказываете веровать вы и хорошие ученые люди».

Я: «Эти хорошие ученые принадлежат к вашей секте; если я согласен с ними, то вы верите мне, если же нет, то не верите».

Обвиняемый: «Я охотно верую, как вы, если вы поучаете меня тому, что хорошо для меня».