Иннокентий III и альбигойский крестовый поход

Церкви мало было унизить своего врага. Нам известны в подробностях требования торжествующего Папы и условия, навязанные кающемуся как до, так и после отпущения. Раймунд VI обещал избегать всяких излишеств, столь привычных для баронов. Он обязывался принести публичное покаяние всем епископам и аббатам, с которыми вступал в конфликт, и лишался прав на все епископства и религиозные учреждения своего фьефа. Из него вытянули и немало других обещаний. Он прогонит своих рутьеров и не будет более прибегать к их услугам. Он больше не доверит административных должностей евреям. Он прекратит защищать еретиков и выдаст их вместе с имуществом и пособниками крестоносцам, которые вторгнутся в его домен. Еретиками он будет считать всех, кого в качестве таковых изобличит духовенство. Разбор всех жалоб, которые поступят на него, он предоставит на усмотрение легатов. Он будет соблюдать сам и заставит соблюдать своих вассалов все условия мира или перемирия, продиктованные легатами.

Никогда еще феодальный суверен не поступался своими правами до такой степени. Раймунд VI позволял посланцам Рима заменить его власть своей властью; фактически они становились абсолютными властителями Лангедока и Прованса, почти в той же мере светскими, как и духовными. Все вассалы графа должны были принять те же условия, передать замки легатам и предать себя в руки Церкви. Раймунд согласился на все, принял все, вплоть до последнего унижения. 22 июня 1209 г. он вызвался принять крест, получил его из рук Милона и произнес следующую присягу: «Клянусь на Святых Евангелиях, что, когда крестоносные князья придут на мою землю, я буду им повиноваться так, чтобы полностью обеспечить их безопасность и выполнять все, что они прикажут мне делать в их собственных интересах и на благо армии». То есть он обязывался помогать предприятию, направленному по сути против него, способствовать тому, чтобы грабили и резали его собственных подданных.

«Комедия, — пишет монах из Сернея, — новое вероломство! Этот человек принял крест лишь затем, чтобы обеспечить неприкосновенность себе и своему добру и скрыть свои зловещие планы». Истина состоит в том, что, соглашаясь последовать за армией и присоединиться к походу извне, Раймунд нашел единственную практическую возможность контролировать своих врагов и, может быть, чинить им препятствия. Верил Иннокентий III в искренность графа или нет, но 26 июля он отправил ему из Витербо поздравительное письмо: «Ты полностью подчинился нашей воле; ты сделал все, что потребовал магистр Милон, наш легат, и тем самым ты, прежде возмущавший многих, ныне стал образцом. В отношении тебя рука Господня чудесно потрудилась. Ради своего духовного исцеления и даже ради своих мирских интересов продолжай угождать нам. Мы желаем тебе лишь блага и чести, и можешь быть уверен: мы не допустим, чтобы с тобой поступали дурно, когда ты этого не заслуживаешь». Действительно, придет время, когда Иннокентий сыграет неожиданную роль — покровителя графа Тулузского, которого будет защищать один против всех.

Когда Раймунд VI получил от Папы эту похвальную грамоту, гроза, которая так долго собиралась над Югом, разразилась: крестоносцы вторглись в Лангедок, и полилась кровь.

* * *

В конце июня 1209 г. легат Милон присоединился в Лионе к своему коллеге Арнольду-Амальрику и огромной армии, тронувшейся в путь. Развернув знамена, архиепископы Реймский, Санский и Руанский, епископы Отенский, Клермонский, Неверский, Байе, Лизье и Шартрский, герцог Бургундский, графы Неверский и де Сен-Поль двинулись к югу долиной Роны. В Балансе в число вождей встал и сам граф Тулузский. Вскоре все через Монпелье вступили в Приморский Лангедок.

«Граф Раймунд их вел, — говорится в “Песне”, — и весьма усердно им служил. Он всегда шел впереди и вынудил жителей земли своего племянника [Раймунда-Рожера], с которым находился в состоянии войны, дать им приют». Действительно, расправу предполагалось начать с городов виконтства Безье и Каркассона — этих пристанищ нечестивцев.