Иннокентий III и альбигойский крестовый поход

Петр Беневентский начал с того, что обязал Симона де Монфора вступить в переговоры с виконтом Нарбоннским; кроме того, он запретил наносить нарбоннцам малейший вред. В самом Нарбонне его обступили графы Фуа, Комменжа и масса пострадавших, которых крестоносцы лишили владений. Все эти жертвы требовали восстановления в правах. Кардинал соглашался по меньшей мере примирить их с Церковью, но требовал гарантий и не упускал случая принять в этом качестве замки, куда ставил гарнизоны от имени Иннокентия III. Безропотно покорился и сам Монфор: по приказу легата он доставил в Нарбонн юного принца Арагонского. В свою очередь, прибыла депутация жителей Тулузы, предложила заложников, и город помирили с Церковью. Наконец, перед представителем Иннокентия III предстал и Раймунд VI, также получив отпущение грехов при условии, что предаст себя в руки Папы. Акт за апрель 1214 г., в соответствии с которым он подчинился, не содержит никаких оговорок. Граф объявлял, что предает Папе «свое тело и свои домены, тело своего сына и домены своего сына» и соглашается удалиться в любое место, куда Церкви будет угодно его выслать. Это было настоящее отречение, но для сюзерена Лангедока очень важным был тот факт, что капитулировал он перед Папой, ускользнув от Симона де Монфора. Петр из Во-де-Сернея, рупор партии непреклонных, не понимавших, как можно вступать в переговоры с врагом, об этом инциденте не говорит ни слова.

В Лангедоке явно назревали перемены. Этот легат, вопреки обычаям предшественников, работал на Папу, а не на вождей крестового похода! Симон де Монфор стал искать возможность для реванша в другом месте и нашел ее.

Нунцию, аккредитованному при Филиппе Августе, — Роберу де Курсону — в свое время, после Бувина[70], было поручено уладить англо-французский конфликт и начать проповедь великого крестового похода в Святую Землю, игнорируя альбигойцев. Когда Лаворский Собор вынудил курию отступиться от ее намерений, Курсон возобновил выступления против еретиков Юга. Вскоре было даже замечено, что в ходе переговоров, не оставивших письменных следов, он, преследуя интересы Монфора, действует и на пользу себе. В июне 1214 г. он приехал для переговоров с Симоном в его лагерь в Каснёе и через месяц официальной грамотой утвердил его во владении всеми доменами, уже отвоеванными у еретиков и их пособников в Альбижуа, Ажене, Руэрге и Керси, добавив к ним «все, которые он захватит в будущем».

Подобная инициатива плохо вязалась с инструкциями Петра Беневентского: сложную проблему графства Тулузского Курсон разрешал motu proprio[71] и на свой лад. Он этим не ограничился. 7 декабря 1214 г. из Рима был получен приказ в начале следующего года созвать на Юге Собор. Сторонники Монфора решили повторить лаворскую манифестацию и добиться того, чтобы вопросу о лишении Раймунда VI его владений была посвящена еще более внушительная ассамблея. Легат Северной Франции воспользовался отсутствием кардинала Беневентского, занятого отправкой сына Педро II к арагонцам и организацией от имени Папы регентства в Арагоне, чтобы присвоить компетенцию легата Юга. Все, что мог сделать тот, вернувшись из Испании, — это занять место председателя Собора, который собрался 8 января 1215 г. в Монпелье.

В этот крупный католический город прибыли пять архиепископов, двадцать восемь епископов, масса аббатов и многие бароны Лангедока. В том числе приехал и Симон де Монфор, но горожане отказались его впустить. Петр из Во-де-Сернея признаёт, что жители Монпелье, эти «спесивые бездельники», ненавидели северян вообще и их вождя в особенности. Симон поневоле остановился за стенами города, в доме, принадлежащем ордену тамплиеров; но прелаты часто приезжали сюда для бесед с ним, чтобы приобщить и его к руководству делами. Однажды легат счел, что в качестве исключения может пригласить его на одно заседание ассамблеи; Монфор проник в город с двумя сыновьями и небольшим эскортом рыцарей. Горожане сразу же без всякого шума вооружились и расставили посты: одни — на дороге, где он должен был пройти, другие — у ворот, через которые он вошел, некоторые — в самой церкви св. Марии. Завоевателю Лангедока пришлось украдкой удалиться другим путем. Этот инцидент показывает степень его непопулярности и страх, который он внушал.