Innominatum. Неназываемое

Потом, в мансарде, они любовались бесконечно-длинным закатом в весеннем черно-фиолетовом антарктическом небе и бледными зелеными зарницами полярного сияния, извивающимися, будто гигантские анаконды, среди звезд. Вивиен Робинсон устроила команде мини-концерт под банджо, а точнее, репетицию предстоящего концерта для экипажей аргентинской полярной авиации, но в 22:00 Найгел строго объявил отбой и, безусловно был прав: рано утром «чкаловскому» самолету предстояло отправиться дальше, пройти над Южным полюсом в середине дня, а около полуночи приземлиться на аэродроме Эсперанса-Пойнт на севере Аргентинского Антарктического полуострова, примерно в 5000 км от Земли Адели, на другом краю Белого Континента...

...Впрочем, программа участия Вивиен, Флинта и Найнела в съемках «экстремальной компоненты» будущего кино еще не была завершена: оставался один важный штрих: документальная съемка встречи самолета с «летающей тарелкой». Для этого самолету следовало выполнить пару кругов на малой высоте, а «Fliegenpilz», должен был лететь, оставаясь в пределах этих кругов, и чертить в воздухе восьмерки. Этот финт позволил снимать видео с борта самолета, и с двух точек на земле: с крыши ангара станции, и с вершины ледяной скалы (или тороса) Геккон.

...А на французской станции «Дюрвиль» получили очередной радиоперехват, протокол которого в итоге выглядел так:

— Белый муравей, это Кубрик! Летучий гриб на восемь часов от тебя, доверни влево.

— Понял, Кубрик. Да, я его вижу. Он идет с набором высоты, полет устойчивый.

— Белый муравей, это Геккон. Сместись вправо, иначе окажешься слишком близко.

— Понял, Геккон. Выполняю, хотя, по-моему, расстояние и так безопасное.

— Отлично, Белый муравей. Так держать. Ты у меня в кадре на фоне Летучего гриба.

— Понял, Геккон, держу...

— Белый муравей, это Кубрик заходи на второй круг, высота плюс сто метров вверх.

— Понял, Кубрик. Захожу на второй круг, поднимаюсь на сто. Как видишь меня?

— Отлично. Геккон, а как у вас? Летучий гриб в кадре?

— Да, мы его снимаем с двух камер, он как на ладони и освещение отличное...

(Пауза).

— ...ОК, Белый муравей! Геккон! Мы сделали это.

— Кубрик, это Белый муравей. Ну, я пошел?

— Да. Удачи, Белый муравей. Привет Аргентине!

— Передам! Вам тоже удачи, ребята.

— Геккон, наведите там порядок и возвращайтесь домой.

Полковник DGSE (Direction Generale de la Securite Exterieure), прибывший на станцию «Дюрвиль» позавчера вечером, предельно внимательно ознакомился с этим коротким текстом, после чего взял трубку спецсвязи.

— ...Это полковник Сенмюр. Дежурного мне...

— ...Добрый день майор. Мне срочно нужны все данные дальнего видео-наблюдения по квадрату семьдесят сто сорок. Все диапазоны, включая ИК, УФ и микроволновый...

— ...Да, немедленно. И поставьте лейбл «топ-секрет» на этот фрагмент данных.

Видео-материалы дальнего наблюдения полковник DGSE получил через час, и также внимательно ознакомился с ними. В результате, родился некий рапорт в Париж, затем возникла сравнительно быстрая военно-бюрократическая возня, а затем, на станцию «Дюрвиль» прибыла группа французских авиа-коммандос «CPA» с боевой техникой.

Как раз в тот момент, когда полковник Сенмюр знакомился с майором Жоскеном и его эскадрильей, поступили свежие оперативные данные: персонал станции Шарко начал глубинное сканирование ледника в радиусе нескольких десятков километров. К этому сообщению прилагался очередной протокол радиоперехвата.