Иное состояние (СИ)

Тревожно озираясь, я ступил в комнату, еще дальше оттесняя Надю в тихий полумрак. Лишь настольная зеленая лампа испускала лучи, создавая то самое освещенное окно, которым я не раз тайно любовался, стоя у ограды под деревом. Я чувствовал, что превращаюсь в какое-то тусклое существо, медленное, ползучее, хитро затаившее способность к вредному и даже опасному расширению.

- Ты одна?

- Одна.

- Так что же ты здесь делаешь?

- Я? Я пишу отчет.

- Какой отчет?

- Я теперь работаю у Наташи, - ответила Надя, следовавшая за мной по пятам.

Я остановился посреди комнаты и уставился на женщину, замершую в шаге от меня. Она выглядела неплохо, довольно свежо, была опрятно одета и очень гладко причесана, отчего представлялась мне скромной провинциальной девушкой, получившей должность горничной в столичном отеле. Поскольку я слишком явно томился в ожидании дополнительных разъяснений, она заговорила снова.

- Не понимаешь? Мне надоело якшаться, столько пустого люда кругом, чего мне с ним возиться? Говорю как на духу... только не думай, что потом я опомнюсь, буду расшаркиваться и просить прощения!.. Первый и последний раз говорю тебе, - уже не стеснялась и не робела моя недавняя возлюбленная, - надоела мне твоя болтовня, надоели запугивания и посулы Флорькина. Вы как тени на большом экране, но сколько же можно смотреть одно и то же кино! Я подумала на фоне ваших странных похождений, взбрыков и сомнительных заявлений, подумала, и это действительно было похоже на раздумья, хотя я еще лишь кое-что предположила... Что-то смутное стало вырисовываться. Нет, я выражусь покрепче. Опамятовалась я вдруг, понимаешь, вошла в разум. Бог мой! - Надя подбоченилась. - Да ведь женщины мудры, а мужчины - как дети и только путаются у женщин под ногами, мешают жить. Осенило меня, ей-богу, от души! Что если, подумала я, меня долгие годы просто обманывали, водили за нос? И те люди, Наташа и прочие, которыми вы в меня прямо как жупелом тычете, может быть, не так страшны и неприступны, как вы малюете. А ну как есть смысл переговорить с ними напрямую, опосредованно?

- То есть непосредственно... или я все еще чего-то не понимаю? - пробормотал я.

- В худшем случае - всего лишь разведать, разнюхать. Если имеется реальная опасность, уяснить ее объем.

- А если по-настоящему критическая ситуация?

- Урезонить. Или пусть они урезонят.

- Но разве не возможен и лучший исход...

- Как раз это я и подумала! - перебила вдова с торжеством. - Кто сказал, что невозможна развязка, о которой не сразу решишься и помечтать? Разве не может быть так, что я добьюсь отличных результатов? Я пошла в музей и все им изложила. Ты внимательно слушаешь?

-Ты даже представить себе не можешь, насколько внимательно.

- А они, они-то! Буквально развесили уши...

- Врешь!

- Слушали меня, затаив дыхание. И как Флорькин точит зуб на них, и как ты любишь Наташу и мечтаешь жить с ней, и как меня обманывал в свое время Петя, подло зарясь на супружескую неверность, и как потом стали обманывать все кому не лень, уверяя в своей безграничной любви и преданности, - все я им рассказала без утайки. Они ни разу не перебили меня, не пропустили ни одного моего слова.

Я, с трудом подбирая слова, забываясь, уклоняясь в отупение, в размышления ни о чем, произнес:

- Я тоже слушаю, я тоже затаил дыхание... И мне кажется... мне представляется так... что я впадаю в детство... из-за тебя, по твоей вине, и могло ли быть иначе, если какая-то эйфория... А о чем она? в чем ее суть?.. Просто ребячий восторг оттого, что развесил уши и что это неисправимо...

- Никто и никогда так долго, так терпеливо не слушал меня. Это дорогого стоит! И как великолепно, как просто и вместе с тем изящно был подан мне носовой платок...

- Для чего? - воскликнул я с внезапной строгостью.

- Чтобы я утерла выступившие на глазах слезы! Оставьте его себе, сохраните на память, сказали они, видя, что я не спешу расстаться с этой вещью, тотчас же показавшейся мне драгоценной, музейной. Реликтом показался платок... Они не расчувствовались, нет, и не спустились ради меня с облаков на землю, но сочли мое пребывание у них уместным и, назвав меня субъектом, объявили, что я как таковой могу влиться в тамошний штат.

- Каким же это субъектом они тебя назвали? - снова прервал я Надин рассказ.

- Да просто в контексте прозвучало...

- Субъектом права?

- А что это ты так заинтересовался? Я тебе скажу вот что. Может быть. Очень может быть, что и субъектом права. Так можно выразиться.

- Об этом ты пишешь в своем отчете? Но нет, не то... - спохватился я. - Ты просто продолжай. Я немножко нервничаю, ты не обращай внимания...

- Я упивалась.

- Это была эйфория!