Иногда и дилетанта полезно выслушать

«Делай что говорю, гражданин Сычев! И быстро!» – заметил, как на его лице промелькнуло удивление. Наверное понял, что попался в руки милиции – меня-то он считал ее представителем точно – вовсе не слу-чайно. Молча снял куртку и брюки, бросил под ноги; остался в трусах и майке, что для меня сейчас и нужно.

«Отойди назад, пять шагов», – приказал, и после исполнения команды подошел к одежде. Полазил по карманам, вытащил складной нож, несколько ключей на цепочке, бумажник и сложенный лист бумаги. Из брюк выдернул ремень и оторвал несколько пуговиц с ширинки.Парень из-под лобья наблюдал за этими действиями, но желания броситься на меня у него не замечал. Да и не очень то боялся – физически намного его сильнее, и даже без автомата справлюсь играючи. Он это понимал отлично, видя что и после погони я говорю и дышу спокойно, а он отдышаться не может до сих пор.

«Одевайся», – бросил к нему одежду, – «и пошли назад, к дороге. Не вздумай бежать или еще чего. Сам понимаешь – и догоню, и шею если надо будет сверну!»

«Пуговицы зачем оторвал!» – позволил себе возмутиться Гена, но одежду на себя натянул. После этого мы пошли к проселку: Гена впереди, поддерживая брюки руками, что бы не свалились, я в пяти метрах сзади. На проселок вышли без приключений. Беглеца усадил под кустом, сам встал в сторонке и ожидал, когда к нам кто-либо подъедет.

А время шло. Пока бегали, пока то да се, пока возвращались к проселку и возле его устраивались, с час прошло. Солнце успело коснуться горизонта и вот-вот за ним скрывалось. Сумерки уже наступили, а через час будет совсем темно. Я начал прикидывать, что же мне делать, если машина задержится, или не дай бог вообще не придет. Мало ли что бывает. И что, так и должен стоять всю ночь на ногах, караулить Гену Сычева, не давать ему шанса в темноте смыться? Такая перспектива не вдохновляла.

Наконец солнце за горизонтом скрылось, и враз резко потемнело. Не так, чтобы рядом ничего не различать, но подальше, в противоположной от заката стороне, детали местности уже не различались, и лишь громады горного массива мрачно чернели на фоне более светлого неба.

Может, ноги связать Гене Сычеву? Ремень-то от его брюк у меня. Начал прикидывать, как это сделать пока не поздно: положить гражданина животом на землю, ноги ремнем стянуть возле щиколоток. Только держаться в сторонке и сзади, чтобы если и захотел, ногой мне по голове не достал. Кстати, вначале заставить его кеды снять. Что бы если и засветил, то ногой голой.

Решил все же обождать с операцией «обезноживания», и правильно сделал. Вдали на мгновение мелькнул огонек, потом еще раз, еще, и быстро превратился в хорошо различимую полосу света от фары машины. Кто-то по проселку катил в мою сторону. Через несколько минут послышался звук двигателя Уазика, а вскоре показался и он сам. Подкатил, водила заметил меня возле проселка, остановился, фары потушил, двигатель заглушил. С шоферского места выскочил Михаил, шустро подскочил ко мне, глянул на сидящего рядом Сычева:

«Нормально все?» – задал вопрос, и сам же на него ответил, – «Вижу нормально». Шагнул к задержанному, и тот начал подниматься на ноги, придерживая руками штаны без ремня и пуговиц. Михаил этот факт заметил:

«Правильно сделал, без ремня не убежишь». Я подошел к ним, протянул Сычеву ремень:»Одевай!» Тот молча начал пропускать его в петли на брюках, потом застегнул пряжку на животе. Михаил этого момента дождался:

«Руки давай!» – и ловко застегнул на них наручники. «Вот и все», – подъитожил какие-то свои мысли. Обернулся ко мне: « Машину мы на такыре догнали. У нее колесо переднее я в горках прострелил, так что еще добавлять не пришлось. Считай на диске от нас катил, потому и скорость не мог развить, мощности движка не хватало». Посмотрел на задерженного: «Давай в машину, на заднее сиденье.»

Гена Сычев молча пошел, куда ему указали. Михаил распахнул перед ним дверцу Уазика, проследил как подопечный на сидении устраивается, после чего освободил от наручников одну руку и защелкнул свободное кольцо на трубке каркаса правого переднего сидения. Теперь Гена из машины ни вылететь случайно, ни сознательно выскочить возможности не имел.

Через минуту Михаил завел двигатель Уазика, включил свет, и развернувшись на сто восемьдесят градусов, мы покатили к находящемуся где-то впереди ГАЗ-66.

«Коваленко, подлец, не захотел помочь моему шоферу пробитое колесо заменить. Запаска-то у него была, только сам знаешь, сколько она весит, одному человеку считай не под силу. Пришлось подонка в салоне наручником пристегнуть, а самому шоферу помогать – запаску снимать, подкатить к переднему колесу», – объяснил Михаил причину моего долгого ожидания. Но это уже в прошлом, и я поинтересовался о ближайшем будущем:

«А как в Мирный поедем? Как задерженных повезем?»

Михаил усмехнулся: «Да запросто, я уже об этом подумал. Им,» – кивнул на сидящего сзади Сычева, – «возможность сговориться, если еще не успели, давать нельзя. И в нашей машине я одного повезу, а шофер мой в газоне второго. Только ты в салоне будешь за ним присматривать, на всякий случай».