Иногда одной лучше (СИ)

Не помогало, злость клокотала внутри. Одним пинком Хоумлендер выбил дверь спальни Софи, цветочные лепестки подпрыгнули на ярко-красном покрывале. Джон покорно замер, наблюдая за ними. Лепестки роз не были частью повседневного декора этой спальни, Хоумлендер был хорошо в этом осведомлен, он следил за этим помещением с соседней крыши. Хорошенькая милая Софи, его Софи готовилась к этой встрече так же, как и сам Джон, ждала романтического продолжения. «До чего… Мило», – подумал Хоумлендер, несмотря на весь гнев.

– Вот видишь. Как удачно, что ты тоже этого хотела, – проговорил Джон, рывком подтягивая к себе медсестру, боль снова отозвалась в ее тонком запястье. – Только попробуй, давай, скажи, что ждала другого, – в его голосе зазвучали стальные нотки, холодные, острые. – Это будет вранье, ведь так?

– Не надо, – Софи зажмурилась, глаза её утопали в слякоти слез. – Просто оставь меня.

– Ч-ч-ч-ш, – притворно-ласково зашептал Хоумлендер, его тёплая ладонь прошлась по щеке девушки, смахивая слезы. – Ты пьяна, совсем не понимаешь, что говоришь.

Его палец лёг на плотно сжатые губы девушки, кусочек безупречной розовой плоти. Она – человек, самый обычный на свете человек с заурядной работой, бесцветной жизнью. Нет друзей, нет родных, Софи – одна на всем свете. И он, Джон – один. Ничто не сможет отнять у него эту девушку, он имеет полное право взять то, что защищал в многочисленных миссиях во имя всеамериканского блага. Хоумлендер будто только сейчас осознал это.

Пока Софи молча взирала на него, понимая, что Хоумлендер – Бог, он действительно всевластен над нею, Джон только-только начал осознавать всю прелесть нового положения дел. Для неё, крохотной и ничтожной, близость Хоумлендера станет настоящим даром. Стоит Софи лишь подумать над этим, лишь осознать свое положение, как она вновь полюбит его, это сердце наполнится лаской. Еще вчера она была самой обычной девушкой, сегодня – стала приближенной Всевышнего.

– Ты такая напуганная, моя бедняжка, – зашептал он, переменившись. – Ничего, это даже возбуждает. Я готов простить тебя, вижу, ты признаешь свою вину.

– Можно, мы… – Софи собралась было попросить Джона отпустить её, вернуться в гостиную, но не успела.

Ее бледно-розовые губы занял поцелуй. Мягкий и нежный ровно настолько, насколько Хоумлендер был способен. Ему не было никакого дела до слов, оставались лишь действия. Джон не привык слушать, он уже все понял, и разговоры больше не имели смысла. Ведь верно? Софи же испугалась, она знала, как вести себя с Джоном, как с Хоумлендером – нет.

Ничего, у юной медсестры еще будет время, чтобы всему научиться. Он и старался не спешить, но не мог, слишком желанна была награда, слишком долго он ждал этого. Протесты Софи обернулась невнятным мычанием, её слабые попытки вырваться оказались незамеченными, Джон не чувствовал, как эти слабые кулачки упираются в его широкую грудь.

Ее ладони выглядели жалко в сравнении с его. Хоумлендеру не составило никакого труда поднять Софи и бросить к кровати, вновь заставив лепестки цветов заплясать в горячем воздухе спальни. Он старался, действительно старался действовать мягко, но страсть притупляла другие чувства. Джон будто снова стал ребёнком, тем напуганным голубоглазым мальчиком из научной лаборатории, он не мог совладать с самим собой.

Футболка с дорогим сердцу американским флагом полетела на пол, пряжка ремня зазвенела в плотной тишине комнаты. Софи не кричала, не могла собрать в кулак последние силы, заставить тело подчиняться. Страх залил свинцом каждую ее мышцу, превратив хозяйку квартиры в манекен.

Хоумлендер, не знавший, что такое эмпатия, догадывался об эмоциях окружающих крайне смутно, по заученным ранее жестам. Все вокруг обожали его, к этому легко привыкаешь, глаз замыливается. Страх в глазах Софи виделся ему восхищением. Щеки её розовели от выпитого вина, бледные руки мелко дрожали, и каждое свидетельство нежелания в глазах Хоумлендера было лишь подтверждением его мысли. Джон провел рукой по своим блестящим волосам, театрально вскинув взгляд.

– Ты так красива, – говорил он, считая, что не идеальной уже Софи нужно его одобрение. – Сними для меня это платье.

Нужно подчиниться, да… Но она не могла шевельнуться. Хоумлендер хмыкнул, он не желал ждать, но смущение партнёрши заставило его почувствовать очередной укол возбуждения. Он хотел целовать эти дрожащие губы, подмять под себя ослабшее тело, дать ей то, чего девушка так хотела все это время, к чему готовилась.

Некоторые женщины, плача, превращаются в отталкивающих существ, теряют всю свою привлекательность. Кожа их краснеет грязными пятнами с рваными краями, глаза опухают, а нос отчаянно хлюпает, другие же в слезах походят на испуганных нимф. Софи, к своему несчастью, относилась ко второму типу. В страхе она становилась лишь привлекательнее, глаза ее блестели от пролитых слез, а бледное лицо залил легкий румянец. Так трогательно.