Иногда следы остаются

Петя решил воспользоваться «правилом первой ночи». То есть танды. И пригласил её по-свойски, без игры в гляделки. Оно и к лучшему. У него были весьма внушительные очки, минус пять, если не семь, так что кабесео в его исполнении выглядело жутковато.

Леся не стала говорить приятелю, что не нуждается в выгуле и согласилась.

Поначалу всё шло неплохо. Они ввинтились в поток на самом краю танцпола. Задняя часть Леси была ограничена багажником стоящего впереди партнера. Петя, в свою очередь, находился в критической близости от багажника стоящей позади него дамы. Посмеялись над ситуацией, перекинулись парой фраз, чтобы разрядить напряжение и тихонько поползли за направляющими, словно свидетели Джобса в очереди за свежим яблоком.

Играл величественный и лиричный Di Sarli, который своей неспешностью и гармонией слегка притормаживал опасные порывы особенно горячих партнеров. Петя вел не то чтобы очень уверенно, но старательно и достаточно мягко. Леся оценила и эту деликатность, и парфюм, которым он уже успел где-то себя окропить. Ей даже удалось пару раз прикрыть глаза и позволить тактильным ощущениям взять верх над зрительными. В общем, временами она отпускала ситуацию и целиком погружалась в танец.

Но следующим в плейлисте диджея оказался энергичный и забористый инструментальный Tanturi.

Петя предложил продолжить и Леся опрометчиво согласилась.

Музыка как будто обязывала Петю двигаться энергичнее и он, словно нехотя повиновался её призыву.

Леся с тревогой уловила в его движениях признаки суеты. Но это было ещё не так ужасно. Куда хуже то, что суета охватила и большую часть окружающих пар. Начался разброд и шатание. Кто-то решил, что пара впереди двигается слишком неторопливо и пошел на обгон. Кто-то, напротив, предпринял попытку вернуться из пекла середины зала к благословенной окраине и пошел к цели настойчивым противолодочным зигзагом.

Не прошло и минуты, как вместо плотного, но упорядоченного Токио вокруг Леси и Пети творился плотный и беспорядочный Мумбай.

А Петя, как бы ни старался, привык ездить по Киевским дорогам. Он как мог, пытался заслонить собой Лесю от прямых столкновений, хлёстких болео³ и размашистых ганчо⁴ и это сильно сказалось на его способности вести пару и вообще контролировать ситуацию. Очень скоро они вылетели даже из второго ряда и оказались в эпицентре ада.

То и дело он корчил болезненные гримасы и утыкался в Лесю заставляя её терять равновесие пока после очередного толчка извне не наступил с размаху на оголенный большой палец её правой ноги.

Finita la comedia.

Из томных Лесин глаз градом покатились слезы. Она тут же согнулась пополам и тихонько заскулила.

Обескураженный таким фиаско Петя секунд тридцать простоял глупо озираясь по сторонам в поисках виновника своего провала, но тот или не желал выдавать себя чистосердечным признанием или был слишком поглощен стремлением накрутить еще пяток ганчо до конца мелодии.

Не найдя обидчика Петя испытал легкое разочарование и существенное облегчение. Он помог выпрямиться всё ещё страдающей от боли Лесе, приобнял её за плечи и уже без всяких танцев повёл к столикам зализывать рану.

***

Дневную милонгу Никита решил пропустить. Он с трудом выбрался из-под одеяла ближе к двум часам дня. Кресло Виталия было уже аккуратно, по-армейски, застелено.

Из кухни доносилась тихая ругань на полутонах.

Никита немного поглядел туповатым взглядом в окно на заснеженную улицу и решил взбодрить себя пробежкой по парку. Натянул спортивный костюм, прошмыгнул в коридор, достал из рукава пуховика шапку, а из кармана перчатки, снял один из ключей с гвоздя на стене и вышел в парадную. Скатился мячиком по лестнице и с наслаждением втянул морозный воздух.

Начал неспешно. Спустился ещё немного и потрусил тихонечко по краю парка параллельно Университету, мимо статуи усатого дядьки в шинели. Дальше начался подъём в гору.

Непривычному к перепадам высот петербуржцу было непросто, но скорости он не сбавил и даже нашёл в себе силы оглядеться. С противоположной стороны улицы на него смотрела вывеска какого-то банка, а на пересечении улиц Листопадового Чину и Гоголя возвышалось Управление Львовской железной дороги. На вершине холма стоял Днестр, где уже вечером на двадцатом этаже сотни человек вновь соберутся танцевать танго.

Дальше начинался спуск и ноги сами понесли Никиту вперед. Он дал им немного свободы, но всё-таки старался не упускать ситуацию из-под контроля, ведь под снегом прятались промёрзшие лужи.

Он сделал три таких круга и дыша здоровьем и энтузиазмом вернулся домой.

На кухне больше не бранились. Из неё доносился приятный запах какой-то еды. Из гаваны, в свою очередь, слышался шум воды и редкие вскрики, возвещающие о перепаде температуры в душе.

Никита зашел на кухню и увидел Виталия с Надей, Светой и Аней, попивающих чай с вареньем и сушками. Виталий лучезарно улыбался и рассказывал какую-то историю, девушки сонно хмурились и слушали его вполуха.

– Кто крайний в душ? – жизнерадостно спросил Никита.

Возникла пауза. Виталий попытался было показать на Надю, но Аня его опередила.