Иной Сталин. Политические реформы в СССР в 1933-1937 гг.

Вести допросы только что арестованных и передопросы тех, кто уже находился в заключении, пору чили весьма крупным работникам НКВД: первому заместителю наркома Я..С. Агранову, первому заместителю начальника иностранного отдела ГУГБ Б.Д. Берману, заместителю начальника СПО ГУГБ Г. С. Люшкову, заместителю начальника управления НКВД по Московской области А.П. Радзивиловскому, заместителю начальника СПО того же управления П.Ш. Симановскому[270]. Они столь быстро и успешно справились с заданием, что уже 29 июля узкое руководство смогло — от имени ЦК — утвердить «Закрытое письмо», извещавшее всех членов партии о якобы раскрытой новой «антисоветской организации», «троцкистско-зиновьевском блоке». Сводилось же «Письмо» фактически к трем пунктам.

Первое. В текущем году НКВД «раскрыл» несколько «террористических групп» в Москве, Ленинграде, Горьком, Минске, Киеве, Баку и других городах. Ими руководил, направлял их деятельность некий «троцкистско-зиновьевский блок», созданный в 1932 г. Его возглавляли Г.Е. Зиновьев и известные его сторонники: Л.Б. Каменев, И.П. Бакаев, Г.Е. Евдокимов, троцкисты И.Н. Смирнов, С.В. Мрачковский, В.А. Тер-Ваганян. Второе. Задачей «блока» являлись «террористические акты» против СМ. Кирова, И.В. Сталина, К.Е. Ворошилова, Л.М. Кагановича, Г.К. Орджоникидзе, С.В. Косиора, П.П. Постышева и А.А. Жданова — членов и кандидатов в члены ПБ. Конечная же цель «блока» формулировалась так: «Одновременное убийство ряда руководителей партии в Москве, Ленинграде, на Украине расстроит ряды ВКП(б), вызовет панику в стране и позволит Троцкому, Зиновьеву и Каменеву пробраться к власти». Третье. Так как вся поименованная верхушка «блока» уже находилась в тюрьмах, в «Письме» утверждалось, что «все руководство террористической деятельностью в СССР взял на себя Троцкий». Однако, не располагая опорой внутри страны, он «забрасывает» в СССР «террористов», заведомо зная об их связях с гестапо. В «Письме» делался однозначный вывод:

«ЦК ВКП(б) считает необходимым… еще раз приковать внимание всех членов партии к вопросам борьбы с остатками злейших врагов нашей партии и рабочего класса, приковать внимание к задачам всемерного повышения большевистской революционной бдительности… »[271]

Такие призывы не оставляли ни малейшего шанса никому, включая первых секретарей ЦК нацкомпартий, крайкомов и обкомов, избежать обвинения в «двурушничестве» или хотя бы в «пособничестве», если узкому руководству потребуются вполне конкретные жертвы. Ради этого, собственно, и затевался процесс.

Всего две недели потребовалось руководству НКВД и лично Вышинскому, чтобы подготовиться к намеченному суду — открытому, показательному, призванному своей подчеркнутой гласностью убедить в справедливости обвинений, предъявляемых Троцкому и Зиновьеву, не только мировое коммунистическое движение и население Советского Союза, но и всю мировую общественность.

«Из представителей печати, — сообщали Ежов и Каганович 17 августа Сталину, — на процесс допускаются: а) редакторы крупнейших центральных газет, корреспонденты «Правды» и «Известий»; б) работники ИККИ и корреспонденты для обслуживания иностранных коммунистических работников печати; в) корреспонденты иностранной буржуазной печати. Просятся некоторые посольства. Считаем возможным выдать билеты лишь для послов — персонально». На следующий день они получили ответ из Сочи: «Согласен. Сталин»[272].