Иномирье

– А потом? – возразила Ласка. – Кто бы ни пришел к власти, нам с тобой жизни не дадут. Мы пошли против воли князя. Никто не захочет ссориться с князем. Да еще из-за жалких сирот. Кроме того, родичи погибших воинов, ушедших с вождем, будут считать нас врагами.

– Все намного сложнее, чем кажется, – сказал я.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Барсук.

– Я не знаю, чем был ваш Отбор раньше, но сейчас отобранные являются кормом.

– Как это?! – выдохнул Барсук.

Пришлось отложить наколотый на вилку овощной рулетик и пересказывать разговор с посланником князя.

– Я слышала обрывки разговоров, там, на ладье, но не верила… – Ласка побледнела. – Думала, нас специально запугивают. Значит, это все правда…

– Вы сейчас должны четко осознать простую истину, – добавив твердости в голос, сказал я. – Вы не преступники. Подозреваю, что раньше Отбор был нужен для того, чтобы пополнять ряды княжеской дружины, а также его челяди. Скажу больше, наверняка есть сотни примеров того, как отправленные из родных племен люди возвращались потом домой разбогатевшими. Но сейчас все по-другому. Ваш князь давно предал вас. Он отдает своих подданных пришельцам из другого мира.

– Что им нужно в нашем мире? – дрожащим голосом спросила Ласка.

– Посмотри на него, – сказал Барсук, указывая правой рукой в мою сторону. – Даже без доступа к своей силе он мог на равных сражаться с сильнейшими воинами нашего племени. И непростыми воинами, а измененными…

Ласка машинально повиновалась и наши взгляды встретились.

– Ты видела его зверюгу?! – продолжал тем временем Барсук. – Его ручной монстр может с легкостью вырезать весь наш город. Они здесь, чтобы править нашим миром. Признайся, Эрик, ведь я прав?

Я, не отводя глаз от лица девушки, спокойно произнес:

– Ты прав. А по поводу моего зверя… Я уже думал об этом. Если дать приказ Обжоре, утром не останется ни одного врага вашей семьи.

Ласка слегка вздрогнула.

– Я слышал возглас Могильщика, там на рынке. Когда ты зашел в его шатер… – Барсука прорвало. – Он крикнул, что такому, как ты, ничего не стоит сровнять этот городишко с землей! Я вру?

– Нет, не врешь, – ответил я.

– Ты можешь? – бледнея, тихо переспросила Ласка.

– Могу, – кивнул я.

Страх, копившийся в сердцах моих друзей, начал прорываться наружу. Я знаю, каково это, быть беззащитным.

– Но так было не всегда, – взглянул я на Барсука. – Еще несколько месяцев назад я мог умереть от одного неосторожного удара. Излишне сильного хлопка по плечу или крепких отцовских объятий. У меня не было друзей. Меня считали уродцем и калекой. Проклятым… – Кивнув на стол, я продолжил: – А о такой еде я мог только мечтать.

Затем я начал рассказывать. Сперва медленно, подбирая слова. О себе, о родителях, о детстве. Я видел, как меняются выражения лиц друзей с каждым сказанным мной словом. Когда рассказывал о гибели Кроша и Весельчака, Ласка плакала, а Барсук хмурился и тяжело вздыхал. Подземелья Кривых гор, встреча с Обжорой, плен у мастера Чи, освобождение Ми, Каменный лес… Я рассказывал, иногда доставая из рюкзака некоторые предметы. Барсук сперва с опаской, но потом, осмелев, уже подолгу всматривался в артефакты. Видимо, пытался разглядеть невидимые ему числа и описания.

О моих приключениях в Черном лесу они слушали с особым интересом, буквально проглатывая каждое слово. И это понятно. Одно дело – слушать о далеком незнакомом мире, но совсем другое – о том, что происходит буквально у тебя под носом. Тем более о местной страшилке.

Так за разговором мы не заметили, как начало светать.

– Значит, Черный лес уже более не черный? – уточнил Барсук.

– Верно, – кивнул я. – Теперь можешь смело называть его Изумрудным. Только от походов в те места я бы на твоем месте воздержался еще на какое-то время.

– Да я и не собирался… – отмахнулся Барсук. – Мне и так проблем хватает.

– Кстати, о них… – сказал я. – Как вы смотрите на то, чтобы перебраться в другое племя? Ласка права – здесь вам жизни не будет.

– Это куда, например?

– Например, к островитянам… В Сосновку… Большая часть восставших были именно оттуда. Наверняка они уже разобрались со своим вождем и взяли власть в свои руки. Там нас хорошо встретят.

Барсук повернулся к сестре.

– Что скажешь? – спросил он.

Но Ласка не успела ответить. Я был вынужден ее прервать:

– Обжора говорит, что в городе что-то происходит.

Барсук выругался:

– Не успели! Видать, по наши души.

– Нет, – возразил я. – Жители бегут в сторону главных ворот.

Спустя несколько минут, оставив Ласку и Синичку дома под охраной Обжоры, мы с Барсуком поспешили к воротам. Мой товарищ, набросив на голову капюшон своей куртки, повел меня кратчайшим путем через проулки.

На главной улице мы нырнули в общий поток толпы. Ни на Барсука, ни на меня никто даже внимания не обратил, все обсуждали главную новость – прибытие нескольких ладей из соседних племен.

Когда до ворот оставалось несколько десятков шагов, барсук потянул меня вправо. Мы прошмыгнули в проулок, затем еще в один и вышли прямо к сторожевой башне.

Недолго думая, Барсук потянул меня к двери.