Инопланетянка его мечты

– Было бы что рассказывать. Мальчишкой родители отвели к подножию горы. Меня забрали, и больше я их не видел. В учении был прилежен.

Ответ был пугающим. Детство – не просто важный жизненный этап, а основополагающий. Когда человек с характером Вангьяла отзывается о собственном нежном возрасте с таким явным пренебрежением, жди беды, точнее, глубокой и чудовищной раны.

– Почему не видел? – в той же беспечной манере уточнила я. Сосредоточилась, начала анализировать и просчитывать каждое свое слово. Любое мое неосторожное движение причинит Вангьялу боль.

– Они погибли на обратном пути.

Неприятно быть правой. Он улыбнулся и с чрезмерным вниманием взялся поправлять платок на моей голове. Комментировать я не стала, просто тихо ждала и наблюдала. Молчание затянулось. От платка он перешел к моему лицу, погладил указательным пальцем подбородок, провел по шее до ворота, расстегнул на ключице верхние две пуговицы, ненадолго замер и вновь вернулся к покрытым волосам. На этот раз решил, что платок в моем гардеробе деталь лишняя.

– Я их плохо знал, а тогда еще и ненавидел. Было не жаль. Даже все равно.

Он расправил мои волосы, запустил в них пальцы и с нарочитым вниманием начал раскладывать по груди и плечам прядь за прядью.

– С ними в повозке была старая кормилица. Я ее «мамой» звал, пока не понимал, что к чему. Потом тоже называл тайком, когда никто не слышал. Она могла умереть за это, но все равно мне разрешала.

Лишние вопросы мне задавать не требовалось.

– Рабыня?

– Они такие разные. Все. – Вангьял снова подергал меня за короткие пряди на висках. – Переливаются на солнце. Одни совсем темные, синие, другие лазурные, третьи зеленоватые, как морская волна у берега.

Так вот откуда это отношение бережное к рабыне.

– Убийства ради свободы… Ее называли необходимой жертвой. Я был на суде.

И вот откуда пренебрежение и неприязнь к повстанцам. Люди действительно все разные.

Вангьял отогнул ворот моего одеяния и коснулся обнаженного плеча.

– А еще у меня есть невеста.

– Что? – В новый виток диалога я не вписалась. Невеста – это про меня? Или…

– Ее зовут Цэрин. – Он как-то подозрительно заулыбался. – Цанпо выбрал, поскольку я жениться отказывался сам. Она младшая дочь сестры его жены.

Я открыла рот и закрыла. В груди неприятно кольнуло. Я бы сказала, крайне неприятно. И этот укол начал медленно разрастаться в раздражение, а затем и в злость. Я умная, здравомыслящая женщина, обладающая необходимым для избранной профессии хладнокровием, к подобному оказалась не готова. Никогда не ощущала себя настолько обычной среднестатистической землянкой. Только теперь он решил рассказать?! Рабыню можно в курс дела не вводить? Цели достигнуть, а дальше начинать неспешно подсказывать, что ничего серьезного в виду не имел и вообще есть другая? Никогда еще в моей голове не рождались самые обыкновенные, недальновидные, глупые вопросы. Я глубоко вдохнула сквозь сжатые зубы и выдохнула.

Улыбка Вангьяла стала шире, и она же отрезвила. Ревность и обида не улетучились, но под контроль я их взяла.

– И глаза у тебя цвет меняют, – пробормотал доисторический паршивец. – Когда ты злишься, они темнеют. Ничего не спросишь?

– А надо? – сквозь зубы процедила я. Не знаю, что так резко заставило не сдержаться. Может, дело в удовольствии, с которым он вопрос задал, а может, дело в страсти, с которой он на меня смотрел, и нежности, с которой ласкал мою шею.

– Скажи, что ревнуешь. Скажи вслух.

Зрачки расширились, дыхание сбилось. Он по-настоящему жаждал это услышать. А я наконец вернула свою хваленую сообразительность эмпата. У него в жизни две родные женщины: та, кого он звал матерью, и я. От первой его оторвали силой родители и смерть, вторая хотела уйти сама. Обе рабыни, обе рисковали жизнью ради него. Одна любила его с пеленок, любви второй он добился. И от боли, что принесли сейчас воспоминания о потере первой, он пытался спрятаться в подтверждении чувств второй. Проще некуда! Стоило лишь здраво проанализировать произошедшее. Впрочем, хорошо, что на миг поддалась эмоциям и показала то, в чем он нуждался.

Я повела бровью, чуть отклонилась, увернувшись от ласковых теплых пальцев, и попыталась встать.

– Если у тебя невеста была, тогда зачем я?

Вангьял поймал меня за руку и рывком потянул на себя, заключив в объятия.

– Спасибо, – его тихий шепот над самым ухом заставил расслабиться. Я невесело усмехнулась.

– Вот будь добр теперь рассказать историю целиком. И только попробуй соврать! – добавила зло на русском я.

Он рассмеялся, прижал меня сильнее, зарылся носом в мои волосы и вдохнул их запах.

– Рычишь. Рычи на меня всегда. Как хочешь и где хочешь, только рычи. И смотри на меня своими сердитыми серыми глазами, и считай глупцом, как ты обычно это делаешь. Задирай свой гордый нос. Только делай все это со мной. А про Цэрин я ничего не знаю. Я ее видел восемь лет назад всего раз. Мало приятного. Отвратительный капризный ребенок лет десяти.

– Была, – пробубнила я.

Вангьял усмехнулся:

– Забава.