Иностранка

— Зачем? — нахмурился Алекс, останавливая жеребца рядом с рыжим конем Николая. — Зачем тебе служить? Если надо, отец купит тебе хороший чин.

— Нет, ты не понимаешь, Алекс! Это так здорово! Скачешь на резвом коне и рубишь палашом врагов. Вот бы попасть на войну! И служить у Суворова!

— Ну, ты и удумал! — опешил Алекс. — А отец-то знает о твоих желаниях?

— Нет, я не говорил с ним еще. Не знаю, как ему сказать об этом.

— Слушай, Николай, у отца достаточно денег, чтобы жить, ни в чем не нуждаясь. Вот я, например, в своем доме в Тоскане приемы закатываю дня на три-четыре, фейерверки всякие. Да на скачках постоянно проигрываюсь. Клубы да балы — вот жизнь, опять же, в салонах девицы всякие бывают, довольно сговорчивые. Не пойму, что увлекательного может быть в этой войне? Грязь да холод. К тому же убить могут.

— Но отец тоже служил. Он всегда говорит, что настоящий мужчина должен попробовать военной жизни.

— Пробуй, коли охота, а по мне шампанское да девицы больше по вкусу, — заметил цинично Александр.

— Я об этом и хотел поговорить с тобой, Александр.

— О чем?

— О девушках, — пробубнил Николай и опустил от смущения глаза, успокаивающе хлопая по шее своего жеребца. — Ты ведь много об этом знаешь. Ты бы мне рассказал, как понравиться девушке. А то я с отцом не могу говорить об этом.

Громко рассмеявшись, Александр внимательно посмотрел на юношу.

— И давно у тебя эти мысли?

— Какие? — испуганно вскинул на него глаза Николай.

— О женщинах.

— Давно. Я ведь вижу, как к тебе девки дворовые почти каждую ночь ходят, Алекс. Ты бы сказал мне, как сделать так, чтобы они ко мне тоже ходили.

Алекс опять громко рассмеялся.

— Я, конечно, могу рассказать тебе… — хитро заметил молодой человек. — Но думаю, что ты еще слишком молод.

— Мне уже четырнадцать! Что вы все словно сговорились! — обиделся Николай и немного отъехал от брата, кутаясь в меховую накидку.

— Ну ладно, не горячись, — уже более дружелюбно заметил Александр и, приблизив своего жеребца к Грому, похлопал брата по плечу. — Я попробую помочь, только ты…

— Ты знаешь, мне очень нравится одна девушка, — перебил Николай брата с горячностью.

— Да? — удивился Алекс. — Это хорошо. Тогда, подходишь к ней и говоришь, да так, чтобы никто не слышал: «Придешь ко мне в комнату после полуночи. Если послушной будешь, денег дам». Ну и все, пожалуй, — дал совет старший брат.

Николай внимательно посмотрел на него и отрицательно помотал головой.

— Нет, с ней так не получится, — вымолвил юноша.

— Отчего же? Да все дворовые девки за счастье почтут…

— Она не дворовая, — оборвал его Николай и опустил глаза, смутившись, как будто девушка, о которой он говорил, вызвала в юноше запретные желания.

— Как это? Она дворянка, что ли? Тогда дело хуже.

— Нет, не дворянка, — вновь замотал головой юноша, так и не поднимая на брата глаза.

— Что-то я не пойму…

— Это Мари, наша гувернантка, — произнес Николай грудным голосом и поднял блестящие загоревшиеся глаза на брата. — Вот бы она согласилась со мной… ну… ты сам понимаешь…

Алекс так смешался, что некоторое время молча смотрел на преобразившееся лицо брата, прокручивая в голове слова Николая. Мозг Алекса лихорадочно заработал. Уже спустя несколько минут в голове молодого человека нарисовался гадкий мерзкий план, как отомстить Мари.

— Ты поможешь мне, Алекс? — спросил напряженно Николай, не понимая, отчего Алекс, у которого всегда были ответы на все вопросы, так долго молчит.

— Помогу, — выдохнул Александр, пытаясь до конца выстроить в голове цепочку необходимых действий.

Глава VI. Заговор

На другой день вечером Невинский, решив поужинать в одиночестве, зашел в один из самых дорогих ресторанов на Невском проспекте и, сидя у расписанного морозными узорами окна в отдельном кабинете в самом тихом углу ресторана небрежно и равнодушно посматривал на изысканную публику. Вечер был в самом разгаре, и множество гостей заведения с удовольствием проводили время за неспешной беседой и поглощением вин и блюд великолепной французской кухни.

Ужин давно остыл, но ему совершенно не хотелось есть. Он медленно потягивал из бокала португальский портвейн, бутылка которого стояла тут же на столе, и курил ароматную сигару, потерявшись глубоко в своих мыслях. А мысли его были мрачными, мучительными и не давали ему расслабиться ни на миг. Сегодня должен был состояться его бой в клубе. Однако Невинский совсем не горел желанием куда-то идти. Переживания и ревность будоражили его существо в данный момент. Да, Маша мучила его и в то же время привлекала, соблазняла и наполняла его жизнь яркими, чувственными красками. Ее близость пьянила, а сладострастные помыслы, в центре которых была именно она, постоянно терзали воображение Невинского. Он мучительно думал о том, как оградить ее ото всех соблазнов и как сделать так, чтобы она даже помыслить не могла о том, что на свете есть мужчины, кроме него.