Иностранка

Всю дорогу до дома, сидя в карете, так любезно предложенной Ждановым, Маша размышляла о том, как ей успокоить Михаила, заставить поверить в ее искренние чувства к нему. Она пыталась понять, как все исправить и немедленно, чтобы никогда более не видеть в глазах Михаила ярость, боль и недоверие. Да, конечно, им надобно было поговорить и как-то объясниться. Приняв такое решение, Маша облегченно вздохнула и, как только карета остановилась у парадного крыльца, соскочив с подножки, устремилась в особняк Невинских.

Она влетела в парадную и, не раздеваясь, поинтересовалась у дворецкого, дома ли Михаил Александрович. Слуга важно ответил, что барин вернулись около получаса назад в дурном настроении, закрылись в своей спальне и велели не беспокоить. Маша кивнула и устремилась наверх в сторону комнаты Невинского, но уже у его двери ей преградил путь неожиданно возникший Трофим.

— Сударыня, Михаил Александрович велел не беспокоить его…

— Мне надобно поговорить с ним, — проявила настойчивость Маша, пытаясь обойти слугу.

— Мадам, — заметил уже громче Трофим. — Он велел не пускать именно вас, поймите…

— Как? Только меня? — опешила Маша.

— Да. Приказ касается единственно вашей персоны.

— Это просто неслыханно! — возмутилась Маша, стаскивая с рук меховую муфточку и на ходу расстегивая редингот. Ее терпению пришел конец, и она с раздражением пробурчала себе под нос: — Сначала он ведет себя подобно церберу, не выпуская меня из ложи, затем устраивает спектакль с разбитым биноклем, потом оставляет меня одну в ложе с этим гадким мальчишкой, а нынче не желает меня видеть! Я не собачка, Михаил Александрович! — эту фразу она добавила так громко, как только могла, надеясь на то, что Невинский услышит ее через закрытую дверь.

— Мадам, Мари, — остановил ее Трофим тихо, объясняя: — Послушайте меня. Я давно знаю его благородие. Теперича он в сильном гневе, и не стоит говорить с ним сейчас. Может выйти дурная история. Переспите ночь. А назавтра и поговорите с ним.

Нахмурившись, Маша тяжело вздохнула. Она поблагодарила Трофима за участие и направилась в свою спальню. Вошла, скинула на кресло теплый редингот и шляпку. Подойдя к напольному зеркалу, замерла, словно впервые оглядывая себя. Зеркало отразило ее саму, в кремовом легком платье, с почти не испорченной элегантной прической. Она стянула кружевные перчатки с тонких рук и уже собралась раздеться, как вдруг задумалась. Ее мысли полусонные-полуреальные начали выстраивать логическую цепочку.

«Неужто он приревновал меня? И из-за этого не выпускал из ложи? А потом увидел меня с Андреем Дмитриевичем и, не в силах устроить скандал на людях, разбил бинокль?»

Эти умозаключения привели Машу в крайнее возбуждение. Она почувствовала, что от осознания явных доказательств ревности Невинского, которая подтверждала его любовь, кровь быстрее побежала по телу. Быстро окинув цепким взглядом свою фигуру и прическу, она поняла, что ее вид очень даже премил и совсем не испорчен неудачным напором Алекса. Она стремительно покинула комнату и направилась в спальню к Михаилу. Она чувствовала, что должна снова быть близка с ним, чтобы устранить все недомолвки между ними. На ее счастье, Трофим куда-то исчез, и она беспрепятственно открыла дверь комнаты Невинского, которая не была заперта.

Маша вошла и тихо прикрыла за собой створку. Она огляделась. Михаила не было видно. Однако ее слух отметил звук льющейся воды. Она улыбнулась, довольная своим смелым поступком и направилась в ванную комнату.

Все еще раздраженный и хмурящийся Михаил вытер лицо, напряженно поджав губы. Едва он убрал полотенце, как заметил в зеркале стройную фигурку за своей спиной. Он стремительно обернулся и выдохнул:

— Что вы здесь делаете, сударыня?

Маша нежно улыбнулась ему и спросила:

— Могу я поговорить с вами, Михаил?

Увидев страстный призыв в ее манящих очах, Невинский выронил полотенце из рук, даже не заметив этого. Маша снова улыбнулась и сделала шаг к нему. Он попятился и уперся в фарфоровую раковину.

— Я не думаю, что расположен разговаривать с вами, — пробормотал он, ощущая, что его руки вмиг вспотели, а злость испаряется с каждой минутой.

Она сделала еще шаг к нему, осознавая, что он в ее власти и обвила шею мужчины руками. У его губ она страстно прошептала:

— Я вела себя неосмотрительно в опере… И хочу загладить свою вину… Вы поможете мне?

Невинский судорожно сглотнул, ощущая ее прелестное юное тело, прижатое к его груди. Ее глаза, сияющие, лукавые и как будто приглашающие, смотрели на него, не отрываясь. Он прерывисто задышал и дернулся к ней, обхватив ее стройный стан руками. Кровь ударила ему в голову. Его горячие губы начали осыпать ее лицо страстными обжигающими поцелуями. Эта девица, желанная и невозможно коварная, была как упоительный напиток, от которого невозможно было отказаться.

Забыв о реальности, Михаил начал страстно осыпать ее нежные плечи ласками, руками с неистовством терзая ее бедра, покрытые тонкой шелковой материей. Маша в ответ целовала его волосы и гладила плечи, покрытые белой шелковой рубашкой, наслаждаясь их упругостью и мощью.