Иностранка

Неожиданное появление молодого человека, который был виноват в ее теперешнем незавидном положении, повергло Машу в недоумение. Она отрицательно покачала головой, не понимая поступков Александра. Час назад он обвинил ее в распутстве и способствовал тому, чтобы Михаил Александрович выгнал ее из дому. Отчего же сейчас предлагает им ехать в экипаже? Видимо, непоследовательные поступки были свойственны для Невинских. Что отец, что сын вели себя непонятным образом и постоянно вызывали недоумение молодой женщины. Андрей захныкал, требуя, чтобы они сели в экипаж. Александр спрыгнул с подножки и галантно распахнул дверцу, приглашая их садиться. И Маша подумала, что все выяснилось, и Алекс признался в своих выдумках, а если это так, то Михаил Александрович более не гневается и прислал за нею сына. Луч дикой, нереальной надежды осветил ее сердце, и она, опершись на руку Александра, села в экипаж, увлекая за собой Андрея. Александр быстро захлопнул дверцу.

— На Невский, к дворцу Шереметьевых! — приказал Александр. Карета поехала. Маша недоуменно посмотрела на молодого человека, ожидала объяснений. Он не заставил себя долго ждать. — Трофим рассказал, куда вы направились, — произнес Алекс. Он окинул лицо молодой женщины напряженным, каким-то странным взглядом и добавил: — Я понимаю, вы удивлены, Мари, — продолжил он слишком учтиво. — Но я был вынужден сделать так, как сделал. Ваши постоянные взгляды, намеки, естественно, я не мог остаться равнодушным к вашей красоте. Если бы вы были немного посговорчивее, мне бы не пришлось поступить подобным образом. Мне самому была неприятна вся эта сцена.

Он замолчал, как будто подыскивая нужные слова. Нервно кусая губы, молодой человек не спускал пристального взора с Маши.

— Я не понимаю, к чему вы все это говорите? — спросила нервно Маша, видя, что они въехали на Невский. — Михаил Александрович прислал вас?

— Отец не посылал меня, — глухо ответил Александр. — На следующей неделе я возвращаюсь в Италию, на год или два. И предлагаю вам ехать со мной. Конечно, вы вольны взять сына с собою, я против не буду.

— Что? — пораженно вымолвила Маша, окончательно опешив. — Разве не Михаил Александрович велел вам найти меня?

— Да нет же, как вы не понимаете! Я же сказал, что отец не давал мне насчет вас никаких поручений. Он страшно зол на вас. Я оставил его, когда он галопом скакал в направлении Царского села. Вряд ли он в скором времени пожелает видеть вас, он просто в бешенстве от вашего коварства.

— Что вы такое говорите?! — воскликнула Маша, начиная понимать, отчего Алекс появился в эту минуту и что хотел от нее.

— Я вам предлагаю, как и прежде, стать моей любовницей, Мари, — твердо кивнул молодой человек, немного наклонившись к Маше, сидящей напротив. — Вы ни в чем не будете нуждаться. У вас нет другого выхода. Конечно, вы можете попытаться стать гувернанткой в доме графини Шереметьевой, но разве это сравнимо с той жизнью, которую я предлагаю вам? Я достаточно богат. Отец выделяет мне около четырехсот тысяч рублей в год. У меня есть небольшой особняк в Тоскане, и я даже могу позволить себе держать шестерку лошадей для выезда не хуже, чем у отца.

— Замолчите! — воскликнула она, испепеляя его гневным взглядом. Человек, который сейчас сидел перед нею, показался ей исчадием ада. Как можно было оклеветать ее перед Невинским, заставить страдать сразу стольких людей: ее, Андрея, Михаила и Наташу, — только ради того, чтобы воплотить в жизнь свою порочную, эгоистичную прихоть. Неужели он думал, что она бросится к нему на шею и будет благодарить за все, что он сделал? — Это особняк графини? — спросила нервно Маша, заметив, что экипаж остановился у ажурной чугунной ограды, за которой виднелся трехэтажный особняк, похожий на дворец, покрашенный в теплые желтые тона.

— Да, — кивнул раздраженно Александр.

Маша привстала с сиденья и положила ладонь на ручку дверцы, намереваясь тотчас выйти. Но молодой человек стремительно накрыл ее руку своей широкой ладонью и, придвинувшись к ней, страстно прошептал на ухо:

— Я понимаю, что противен вам. Но подумайте, я не тороплю вас. Вы очень нравитесь мне, Мари, и я желаю, чтобы вы были рядом со мною. Я могу пожить в доме отца, пока вы не определитесь, возможно, до весны. И буду ждать от вас письма или небольшой записки. Только два слова, Мари. Я все пойму, и мы сразу же уедем с вами. Я все сделаю, чтобы загладить перед вами вину…

Она повернула к нему прекрасное лицо. Ее глаза, сияющие синевой и гневом, заставили молодого человека затрепетать.

— А если обо всем узнает ваш отец? Как вы ему объясните, что я уехала вместе с вами? — спросила она глухо, совершенно не собираясь ехать куда бы то ни было с этим наглецом.

— В ближайшее время он ничего не узнает, так как наверняка нескоро сможет простить вас, если вообще когда-нибудь простит, — ответил ей нагло Александр. — Потому мы спокойно сможем уехать.

— Ступайте прочь, сударь, — прошипела Маша ему в лицо. — И забудьте мое имя. Ибо я никогда не стану вашей!