Иностранка

В первый месяц разлуки с Машей Михаил был очень зол на нее, и даже воспоминания о ней были невыносимы. Но уже к новому году Невинский стал чувствовать, что, даже несмотря на ее коварство, ему не хватает этой ветреницы. Ее чудесных синих глаз лани, которых он не встречал ни у одной женщины. Он отчетливо помнил ее взгляд, еще с той первой встречи, в кабинете, когда она просила его о службе — трогательный, прекрасный и печальный. Невинский уже отчетливо осознавал, что именно ее невозможно притягательные глаза в тот роковой день повлияли на его решение оставить Машу в своем доме. И он с досадой признавал, что влюбился в эту гадкую девицу еще тогда, в первый раз, едва увидев в своем кабинете. Остальные события в его жизни были лишь логическим продолжением того первоначального впечатления о ней, а далее возрастающей власти ее прелестей.

К тому же в прошлом месяце на одном из приемов Невинскому удалось поговорить с Андреем Ждановым. Именно из этого разговора Михаил узнал, что Машенька никогда не вела себя фривольно и, более того, не соглашалась на роль содержанки, хотя Андрей Дмитриевич был бы весьма не против этого. Заверения Жданова в порядочности и даже строгости Маши немного успокоили истерзанное сердце Невинского, и он стал думать о девушке в более умиротворенном ключе.

Однако Невинский жестоко страдал от ее измены и от разлуки с нею. Уже в январе у Михаила несколько раз возникали мысли о том, чтобы вернуть Машу в свой дом. Да, разумеется, не невестой и будущей женой, а только ради того, чтобы у него была возможность хотя бы видеть ее рядом. Но он понимал, что будет выглядеть не просто глупо, а комично. Ибо она сразу же поймет, что он остро нуждается в ней и станет вить из него веревки. К тому же его сын, Александр, все еще жил в доме, и между молодыми людьми могло вспыхнуть влечение. Все эти драматичные выводы не позволяли Михаилу ехать в дом Шереметьевой.

Однажды в парадной одного особняка он случайно встретил ее. При первом же взгляде она показалась ему такой несчастной и прекрасной одновременно, что Михаил несколько минут стоял, отвернувшись, пытаясь заглушить в себе безумное желание подойти к ней и заговорить. Лишь спустя некоторое время, чуть успокоившись, он позволил себе бросить на нее холодный безразличный, с наигранною скукой взгляд. Он видел, что она, подходя, хотела что-то сказать и уже подняла на него свои пленительные, тревожные глаза. В тот миг Невинский так испугался, что после ее слов сделает что-нибудь глупое, что нахмурился и тут же посмотрел на нее угрожающе холодно, как будто показывая, чтобы она даже не смела говорить с ним. Она промолчала и прошла мимо, и Михаил облегченно выдохнул, благодаря в душе Машу за то, что она не осмелилась ничего сказать ему.

Приехав в тот день домой, он не смог заснуть. Ночью, стоя у окна и часто прикуривая новую сигару, он вновь и вновь воскрешал в памяти ее образ, увиденный им сегодня, печальный и трогательный. Вспоминал дни, когда был счастлив рядом с ней. Он чувствовал, что забыть Машу, ее образ, любовь к ней, будет трудно, но сделать это было необходимо ради душевного спокойствия.

Сегодня поутру он встал в особенно гадком настроении. Причиной этому стал вчерашний визит Уваровой. Узнав о том, что его помолвка расстроена и что француженка покинула его дом, Амалия явилась вечером с заверениями в своей преданности и любви. Услышав все это, Невинский еще сильнее помрачнел. Он быстро сравнил Машу с Уваровой и впал в лихорадочное недовольное состояние, не понимая, отчего должен был лицезреть рядом Амалию, эту полную, нагловатую, гневливую женщину, необузданную в тратах его денег и предками из купцов? Нет, он вовсе не желал возвращаться к прежней жизни, к Амалии. Он неистово хотел видеть рядом Машеньку с ее прелестным телом, глазами лани, печальную, прекрасную и трогательную, с ее врожденным аристократизмом и сдержанными манерами.

Михаил взбеленился и заявил Амалии, что уж лучше уйдет в монастырь, чем вновь свяжется с ней. В ответ разъяренная Уварова, нарушая все правила приличия, совершила дикий поступок — кинула в него дорогую китайскую вазу, подвернувшуюся ей под руку. Невинский, умело увернувшись от летящего в его голову предмета, ощутил, что хочет просто придушить эту потерявшую всякое приличие женщину. Он уже двинулся к ней, но Уварова, прочитав на лице Михаила нескрываемую угрозу, быстро ретировалась, посылая ему адские проклятья.