Иностранка

Комната старшего брата Сергея тоже казалась необитаемой. Спустя несколько минут на глаза девушки навернулись слезы, так как ее воспоминания воскресили моменты из прошлого, когда она еще девочкой взбиралась на стоящий около комода диванчик и с интересом следила за тем, как брат брился или выбирал галстуки для выхода. А она задавала ему глупые вопросы относительно его туалета и вдыхала приятный запах его духов. Радужные воспоминания в ее сознании сменились страшными картинами того прохладного утра, когда Сережу застрелили, и она отчетливо вспомнила тот миг, когда он упал навзничь во дворе проклятой тюрьмы.

Смахивая набежавшие слезы, девушка последовала дальше и вошла в спальню родителей. Здесь также все было накрыто темными чехлами, и Машенька замерла посреди комнаты. В сумерках на нее с портрета взирал, как оживший, отец. Она приблизилась к изображению Кирилла Петровича и, подняв лицо, долго смотрела на любимые черты, сердце билось глухо, словно колокол, который протяжно, медленно звонит по умершим. Невольно взор девушки переместился в сторону и упал на портрет матери. Анна Андреевна была изображена очень молодой, лет двадцати пяти, в напудренном высоком парике и дорогих украшениях. Светлое, парадное платье из парчи, с глубоким вырезом, богато и искусно расшитая шаль на тонких руках, подчеркивали достоинства и изящество ее фигуры. Машенька долго вглядывалась в прекрасные темно-голубые глаза матери, и душа девушки беззвучно рыдала, а по щекам ее тихо лились слезы горя и раскаяния. Она знала, что прошлого уже не вернуть. Но как же ей хотелось в эту минуту хотя бы на миг увидеть дивные, родные и любимые лица. Как же ей хотелось, чтобы теперь ее несчастные родители был живы, и сейчас принимали бы ее внизу, в гостиной. А она, Машенька, еще такая молоденькая, приезжала бы на лето к ним в гости, в эту усадьбу, с милым мужем и маленькими детками. Все вместе они проводили бы тихие семейные вечера в теплой гостиной или в благоухающем саду, в радости и душевной теплоте.

Но ничего этого не могло случиться оттого, что судьба не была милостива к ее родным и к ней самой. И она сама, Маша, последняя оставшаяся в живых после трагичных жутких событий двухгодовалой давности, в эту пору со своим сыном влачила нищенское тягостное существование, без имени, без денег и без должного уважения, которое полагалось ей по рождению.

Через некоторое время девушка как будто опомнилась и, чуть отойдя от портретов родителей, оглянулась вокруг. У нее возникла шальная мысль взять из родительской спальни некую вещь, как память о них. Ведь после того стремительного ареста у нее совсем ничего не осталось от родителей. Машенька знала, что имущество их семьи было арестовано и удержано в государственную казну. Она услышала об этом два дня назад, едва табор остановился на постой в Москве, через одного из городовых, которому щедро заплатила за сведения, представившись дальней родственницей Озеровых. И теперь, словно завороженная, Маша медленно приблизилась к секретеру и окинула взором его полки. Здесь стояли некие книги, в углу лежали бумага и чернильница с перьями. Девушка отворила первый ящик, и ее взгляд упал на простую бархатную шкатулку. Она открыла ее и нашла там два медальона. Быстро раскрыв их, Машенька увидела миниатюрные портреты родителей в светлых одеждах. Судя по молодым красивым лицам и фате за спиной Анны Андреевны, это были венчальные портреты. Машенька закрыла медальоны, которые были в половину ее ладошки и убрала их в карман. Она не считала себя воровкой, нет. Ведь она взяла только медальоны, потому что они принадлежали ее семье и были единственным наследством, которое осталось ей от родителей, не считая старинного камня, подаренного ей Анной Андреевной.

Чувствуя, что более не в силах находиться в доме из-за душивших слез и воспоминаний, девушка стремительно покинула спальню и спустилась по черной лестнице вниз, выйдя на улицу. Она решила пройти так же по заброшенной тропинке к калитке, но вдруг услышала странные голоса и смех со стороны парадного входа в дом. Она замерла и прислушалась. Действительно, до ее слуха доносились едва различимые голоса и детский смех. Девушка стремительно пошла на звук, прячась за кустарником, и уже вскоре подобралась к краю большой лужайки перед домом, которая была ярко освещена факелами, — на ней находились люди. Маша тихо приблизилась и спряталась за раскидистым дубом, росшим неподалеку.