Иностранная коллегия

О диких зверствах интервентов и белогвардейцев большевики рассказывали населению Одессы, солдатам оккупационных войск, писали о них в газете «Коммунист», разоблачали подлинное лицо европейской «демократии». Советское правительство Украины послало французскому правительству несколько нот протеста против зверств оккупантов.

Кровавый террор белогвардейцев и интервентов вызвал ненависть к установленному режиму не только среди рабочих, но и послужил причиной разочарования и озлобления в среде мелкой городской буржуазии. Характерно высказывание одной буржуазной газеты: «Такого издевательства над правом и жизнью человеческой, такого систематического холодного массового убийства Одесса, кажется, еще не знала. А ведь мы думали, что Одесса, ставшая крупным политическим центром, даст пример порядка и законности. Увы, эта мечта затоптана в крови...» [111]

Вопрос о бессудных расстрелах в Одессе возбуждался в городской думе. Засевшие в ней меньшевики и эсеры возмущались кровавыми расправами над ни в чем не повинными гражданами, однако вынесли постановление, которое заканчивалось следующими словами: «Арест большевиков, изобличенных в определенных преступных действиях, оправдывается требованиями момента». Таким образом, меньшевики, эсеры, буржуазные националисты и другие лакеи империалистов «узаконили» через городскую думу расстрелы большевиков.

Оккупационные власти стремились использовать любой случай, чтобы вызвать у французских солдат озлобление против большевистских агитаторов, которые снабжали их нелегальной литературой, а заодно посеять у рабочих Одессы страх перед войсками Антанты.

Вечером, 17 февраля перед окончанием смены на станции Одесса—Товарная раздался взрыв. Вышедшие из помещения депо рабочие увидели, что взрыв произошел под вагоном, где находилась караульная команда французских солдат. Был немного поврежден вагон и осколками стекла легко ранены два солдата. И хотя рабочим незачем было бросать бомбу для уничтожения французских солдат, французские и белогвардейские офицеры схватили двух ни в чем не повинных рабочих — кочегара Василия Горбатюка и смазчика Василия Прищака, работавших у паровоза, закололи их штыками и подвесили к пролету моста, прицепив надпись: «Предупреждение большевикам».

Однако надежды интервентов не оправдались. Провокационный взрыв не вызвал озлобления французских солдат, уже хорошо знавших, кто такие большевики и за что они борются. Не запугал он и рабочих. Утром рабочие депо не сразу приступили к работе. Повсюду слышались возгласы:

— Скорее бы пришли большевики! До каких пор будем терпеть! Так нас всех перевешают!

Возбуждение рабочих было настолько велико, что достаточно было малейшей искры, чтобы вспыхнул пожар.

ВРАГ НАНОСИТ УДАР ПО ПОДПОЛЬЮ

Несмотря на белогвардейский террор и жесточайший оккупационный режим деятельность Иностранной коллегии с каждым днем приобретала все больший размах. Кафе «Дарданеллы» — главную явку французской группы, каждый вечер посещало более ста французских солдат и моряков. «Хозяин» М. Лоладзе с трудом устраивал всех за столиками. Удобно было то, что ресторан имел черный ход, а в примыкавших к главному залу небольших комнатах можно было без риска вести наиболее серьезные разговоры. Особенно успешно шла работа в последних числах февраля, когда стали явно сказываться результаты агитационно-пропагандистской деятельности коллегии. К этому времени в составе оккупационных войск уже не было такой французской воинской части или военного корабля, где не существовала бы революционная группа действия.

Заметно изменился и характер работы пропагандистов Иностранной коллегии. Жанне Лябурб, Жаку Елину и другим товарищам уже не приходилось как бы невзначай вступать в беседу со случайными посетителями ресторана. Теперь в среде французских солдат и моряков у них были верные люди, которые регулярно посещали кафе «Дарданеллы» и приводили с собой друзей, сочувствовавших как и они, русской революции. Любой посторонний посетитель, тем более шпик, был сразу виден, и при нем не велось никаких бесед. Но стоило подозрительному лицу уйти (для него обычно не оказывалось свободного места), как начинали звучать пламенные речи, раздавалась литература, намечались планы дальнейшей работы.

Нередко оживленные беседы переходили в доклад. С докладами чаще других товарищей выступала Жанна Лябурб. С затаенным дыханием слушали французы ее горячий призыв к пролетарской солидарности, ее обличения правителей Франции, которые, скрываясь под маской демократов, пустились в столь позорную авантюру, как интервенция в Советской России. Покамест выступала Жанна Лябурб и другие товарищи из Иностранной коллегии, в переулке дежурили комсомольцы, готовые в случае опасности тотчас предупредить подпольщиков.