Иностранная литература: тайны и демоны

Я, кстати, не думаю, что поведение Карлсона так уж безвредно, потому что, в конце концов, он взорвал паровую машину, бог весть чем это могло бы кончиться. Он таскает Малыша по крышам, а Малыш может запросто оттуда сверзиться. Он пожирает все, что видит, и представить себе не может, что можно с кем-то искренне поделиться. Но Карлсон незаменим, когда надо сбить с кого-то спесь. Одна из реплик, один из коанов Карлсона (назовем это так) – просто классический дискуссионный прием, которому нечего противопоставить: «“Дядя Юлиус, – проговорил, наконец, Карлсон, – скажи, тебе когда-нибудь кто-нибудь говорил, что ты красивый умный и в меру упитанный мужчина в полном расцвете сил?” Дядя Юлиус никак не ожидал услышать такой комплимент. Он очень обрадовался – это было ясно, хотя и попытался виду не подавать. Он только скромно улыбнулся и сказал: “Нет, этого мне никто еще не говорил”. – “Не говорил, значит? – задумчиво переспросил Карлсон. – Тогда почему тебе в голову пришла такая нелепая мысль?”» Это безупречный прием. Я не говорю уже о том, что знаменитый вопрос для фрёкен Бок «Ты перестала пить коньяк по утрам, отвечай – да или нет?» тоже придумал Карлсон. Вопрос, на который нельзя дать правильный ответ. Сказать «да» – значит, все это время коньяк хлестала, сказать «нет» – значит, все время его хлестала и продолжаешь. Карлсон – мастер вопросов, на которые нет прямого ответа.

И, конечно, триумф демонизма, триумф Карлсона в XX веке – это реакция на то, во что превратил планету век девятнадцатый, с его антагонизмами, с его просвещением, с его противостоянием дурного зла и дурного добра. Карлсон-демон – это попытка выйти в мир каких-то новых сущностей, в мир счастливого свободного, хулиганского воображения. И Карлсону, как и всем демонам, присуща по крайней мере одна высоконравственная черта: Карлсон не сдает своих. Он произвольно, без всяких критериев выбирает этих «своих», правда, прилетает только к тем, в ком видит некоторую простоватость, лоховатость. Потому что Малыш – идеальный объект для эксплуатации. Помните диалог про два засахаренных ореха? «Кто берет первым, всегда должен брать то, что поменьше», – предупреждает Карлсон и тут же хватает большой. Малыш мрачно говорит: «Можешь не сомневаться, я бы взял меньший». А Карлсон: «Так что же ты волнуешься? Ведь он тебе и достался!» Это тоже коан своего рода.

Карлсон, разумеется, эгоист, эгоист жестокий. Надо просто помнить, что общение с эгоистами – лучшая школа альтруизма, как это ни печально; но что Карлсон своим эгоизмом воспитывает добрых и заботливых детей – это безусловно. Ведь чтобы воспитать заботливого ребенка, нужно все время жаловаться, все время говорить о том, как глубоко ты болен, как должен тебя спасти «приторный порошок» системы «Карлсон», но быть при этом таким обаяхой, которого хочется спасать. Убежден, что, если бы Карлсон был сущим ангелом в своих манерах, Малыш, как все дети, очень быстро, как газ, занял бы весь предоставленный ему объем и стал бы эксплуатировать Карлсона. С этой точки зрения Карлсон ведет себя абсолютно безупречно.

Мне кажется очень важным проследить и следующую эволюцию этого типа: посмотреть, во что Демон и Карлсон превращаются впоследствии. Здесь, пожалуй, самая печальная картина. Если XIX век был веком романтизма, последним веком истинной веры в какие-то платоновские сущности, если XX век был веком дзенского ухода от радикальных оппозиций, от бинарности, от добра и зла, выходом в какое-то магическое пространство, то XXI век обещает стать веком глобальных упрощений, веком «детской» культуры. XIX век был очень взрослым, требовал постоянно отвечать за свои слова, драться на дуэлях, воевать, вступать в кружки; это время сложного действия, серьезного отношения к жизни. В XX веке наметился некий выход в инфантилизм, и вот почему главные герои XX века – это Винни-Пух, Мэри Поппинс, Карлсон, а не Ниловна и, уж конечно, не персонажи американские – герои Хемингуэя или Фолкнера, например. XX век главными героями впервые сделал героев хоть и детской, но сложной культуры. А вот XXI век – это век плохой детской культуры. И Карлсон, как совершенно справедливо изображено на одном из интернетных плакатов-демотиваторов, вернулся в виде Супермена. Супермен тоже летает, правда, с огромной скоростью. Он может мир вокруг себя так закрутить, что время останавливается. Но Супермен имеет вполне конкретное инопланетное происхождение, а Карлсон неизвестно откуда взялся. Карлсон был всегда, Карлсон – это вечный дух.

Печальный Карлсон, дух изгнанья,
Летал над грешною землей…