Иностранная литература: тайны и демоны

Лес имеет очень сложные коннотации в литературе, очень сложную систему символов выстраивают обычно вокруг него. У Пастернака лес – образ будущего: «Оно распахнуто, как бор, / Всё вглубь, всё настежь», и Стругацкие воспользовались в «Улитке на склоне» этой метафорой. Лес в снах толкуется Фрейдом как метафора душевной неразберихи, отсутствия ясности, путаницы различных вариантов и так далее. Лес, джунгли – это символ дикого мира, который живет по иррациональным законам и человеческому закону не подчиняется.

Мцыри идет в дикую природу, чтобы научиться у нее, чтобы принять ее уроки и подражать ей елико возможно. Маугли идет в дикую природу, чтобы принести туда человеческий Закон, чтобы принести туда огонь, принести смелость, принципы, правила. В общем, он выступает в джунглях как типичный британский колонизатор. И вот что удивительно: когда волки смотрят на человеческого детеныша, который, едва попав в пещеру, проталкивается к теплому боку волчицы и пристраивается сосать вместе с другими волчатами, это вызывает у Ракши гордость, и она говорит мужу: «Ну когда же волчица могла похвастаться, что среди ее волчат есть человечий детеныш!» Ей невдомек, что такая волчица есть. Это очень важная аллюзия, которая исследователями Киплинга обычно не считывается. Киплинг, который много думал о Риме, писал о Риме, выстраивал свою идеальную Британскую империю по римским образцам, имел, конечно, в виду, что Маугли – это новый Ромул, основатель нового Рима, вскормленный молоком волчицы.

Нужно сразу же заметить, что в киплингианском мире, в отличие от едва-едва, намеками обозначенного мира дикой природы у Лермонтова, структура Востока, структура мира, в который приходит Маугли, проработана очень тщательно.

Во-первых, это мир хищников, не знающих Закона, подлых. Это мир Шер-Хана. При этих хищниках есть обязательно своя мелкая и такая же подлая обслуга, которой, кстати говоря, и прилетает в первую очередь, потому что кто только не пинает этого персонажа, а в новелле «Тигр, тигр!» Серый Брат вообще ломает ему хребет и эвфемистически повествует о его конце: «Теперь он рассказывает все свои хитрости коршунам». Это подлое племя наушников и прислужников, шакалье племя, племя Табаки.

И роль бандер-логов у Киплинга совершенно однозначна. Болтливые бандер-логи – это либералы. Главная черта бандер-логов – отсутствие исторической памяти. Сегодня они забывают все, что было вчера. Эта либеральная часть джунглей все время хохочет, болтает, но никакого дела не делает; да и не выходит у них ни одно дело, вспомним хотя бы, чем закончилось похищение Маугли.

И есть третья составляющая этого мира, для Киплинга самая привлекательная. Это волки. Метафора волков прочитывается неоднозначно, этот образ имеет достаточно сложные коннотации. Отличительная черта волков – их следование Закону. Они законники. (Тут для российского сознания вполне естественна мысль прежде всего о блатном мире, своего рода мире «волков в законе», потому что единственная категория людей, соблюдающих закон в России, – это среда криминальная, где за нарушение закона можно поплатиться жизнью.) На Скале Совета волки формируют мнение большинства, но для них важны и родственные связи. Они ненасытны, но и неутомимы в охоте. В общем, по терминологии самого Киплинга, волки – это «дети Марфы», которым «достался труд и сердце, которому чужд покой»[36].

Дихотомия Марии и Марфы в творчестве Киплинга, пронизанном насквозь христианскими аллюзиями, играет важную роль. Как вы помните, Марфа и Мария – сестры Лазаря, в доме которого остановился Иисус. Марфа сразу начала хлопотать об угощении, Мария же, сев у ног Христа, внимала его наставлениям, и он ей сказал: «Мария, ты избрала лучшую часть». Но Киплингу с его складом характера ближе деятельный тип человека:

И на давно обжитых путях, и там, где еще не ступал человек,
В труде и бденье – и только так Дети Марфы проводят век.

И когда мы смотрим на волков, как они описаны Киплингом: с одной стороны, они хищники, с другой – трудяги, с одной – диктаторы, с другой – законники, мы должны признать, что Киплинг, безусловно, на стороне волков.

Не будем забывать, что и Маугли – один из волков, он лидер стаи. Ему присуще благородство: именно Маугли спасает Акелу, когда Акела промахнулся (а визг «Акела промахнулся!» обязательно раздается в любых джунглях). Волки – это та сила, которая придает джунглям более или менее пристойный вид. Так, в отличие от людской стаи, стая волчья чужда жадности. И, когда Маугли обозревает сокровища Белого Клобука, кобры (иногда переводят как «Белый Капюшон»), он даже не понимает, что значат эти вещи; а Багира (Багир, конечно, он в мужском роде должен переводиться, иначе их отношения с Маугли приобретают нежелательный эротический характер), увидев княжеский анкас (заостренный шест, которым погоняют слонов), богато инкрустированный драгоценными камнями, говорит, что эта вещь принесет большое зло.