Иностранная литература: тайны и демоны

У Маугли нет будущего. Будущее Маугли – это будущее совсем другого человека, которого зовут Натху, как звали младенца, пропавшего в джунглях. Он вернется к людям уже не пастушком, а повелителем, но он уже не будет свехчеловеком. Он будет просто человеком, и с ним случится то, чего никогда не случается с богами: он женится. Христос не может жениться. Прометей не может жениться. А Маугли – может. И обратите внимание, как страшно, горестно, каким колоколом отзывается финал последней сказки:

– Все долги уплачены теперь сполна. Что же касается остального, то я скажу то же, что и Балу. – Она (Багира. – Д.Б.) лизнула ногу Маугли. – Не забывай, что Багира любила тебя! – крикнула она и скачками понеслась прочь.

У подножия холма она снова крикнула громко и протяжно:

– Доброй охоты на новом пути, Хозяин Джунглей! Не забывай, что Багира любила тебя!

– Ты слышал? – сказал Балу. – Больше ничего не будет. Ступай теперь, но сначала подойди ко мне. О мудрый Маленький Лягушонок, подойди ко мне!

– Нелегко сбрасывать кожу, – сказал Каа. А Маугли в это время рыдал и рыдал, уткнувшись головой в бок слепого медведя и обняв его за шею, а Балу все пытался лизнуть его ноги.

– Звезды редеют, – сказал Серый Брат, нюхая предрассветный ветерок. – Где мы заляжем сегодня? Отныне мы пойдем по новому пути.

И это – последний из рассказов о Маугли.

Это действительно последний из рассказов о Маугли. Потому что это последний рассказ, в котором Маугли – властелин джунглей. Как только Маугли станет человеком, он забудет язык джунглей.

В мировой литературе все очень связано, и все христологические мифы, христологические концепции выстраиваются в удивительно наглядный, меня самого изумляющий ряд. Миф о Прометее, миф о Христе, миф о Маугли, миф о Гарри Поттере… Все великие христологические эпосы, в том числе и эпос о Маугли, – это эпосы о крахе старого мира, и мы не раз говорили об этом, например, в тех же лекциях о Гоголе, об Ильфе и Петрове. Это эпос о том, как отец больше не может управлять миром. И Маугли приходит в мир джунглей, когда расшаталась власть отцов. Балу уже стар и ничего не может. Каа, удав, тоже стар, и ничего, кроме как глотать бандер-логов, он не умеет. Акела промахнулся. Нужны новые фигуры. И не случайно в рассказе «Тигр, тигр!» Маугли, изгнанный из деревни, «ушел и с этого дня охотился с четырьмя детьми Матери Волчицы». Маугли набрал себе апостолов. Но Евангелие может закончиться только распятием и вознесением. Постепенная христианизация возможна, но невозможно превращение людей в полубогов. Невозможно земное осуществление утопии. Точно так же у Маугли ничего не получится ни с людьми, ни со зверями. Либо он живет в джунглях, и тогда ему рано или поздно становится скучно, либо он уходит к людям, и тогда он рано или поздно становится одним из них.

Творческая и человеческая судьба Киплинга – это история страшного, рокового разочарования, которое выразилось в том, что его утопия превращения мира в одну огромную радостную колонию закончилась, по сути дела, империалистической войной. История человечества в 1914 году не переломилась, а кончилась. Началась другая история. Это уже другое человечество. Киплинг – последний гений ушедшего мира, мира бродяг и конкистадоров, покорителей и завоевателей, мира личностей, мира свободы, мира, в котором Обама, условно говоря, весит больше, чем Дональд Трамп. Но XXI век – это век Дональда Трампа, в масштабе человечества Трамп уже победил, потому что составляет безусловное большинство. Отдельные оптимисты вроде меня еще верят в то, что это такое юлиан-отступничество, что человечество вернется на прежний путь. Но шансов на это все-таки исчезающе мало. Настал век масс. Век личностей закончился самоубийством 1914 года.

Киплинг успел заметить, как его идея британского просвещения переросла в идею фашистской диктатуры. Он успел, как и Честертон, увидеть, что британская идея распространения британского владычества, распространения закона, римская идея, закончилась всего лишь римским приветствием, римским жестом «V». Маугли пришли к волкам и стали волками. Поэтому пусть не удивляет вас фашизация Луи-Фердинанда Селина, кончившего как грязный старик, фашизация Кнута Гамсуна, кончившего как маразматик, даже фашизация Мережковского, который взял у Муссолини грант на написание биографии Данте. Пусть не удивляет, что Эдуард Лимонов так стремится к массам и к сильным лидерам и обожествляет их. Признаем, что путь превращения человека в волка для человека, как правило, сладостен. Даже Александр Семенович Кушнер, казалось бы, самый интеллигентный поэт нашей современности, сказал: