Иностранный русский

– Кто-то из афганцев?

– Точно.

– Понятно. Переписка с Алибабой с собой?

– Да. В почте.

– Отлично. Тогда из больницы двигайся на кафедру. Я тебя тут встречу, а заодно с твоими курсантами побеседую и вдую этому Мачихо. А то устроил ваш майор бордель. Преподы у него пропадают, мусульмане пьют, в лингафонном кабинете койки впору ставить…

Видимо, Борис глубоко внедрился в наш институт и во многом успел разобраться. Он еще продолжал список, а я вернулся к звонку Мачихо. Тот все еще был на линии и, кажется, даже не заметил моего отсутствия:

– Таким образом, Александр Сергеевич, именно вы ответственны за беспорядки среди личного состава во вверенном вам подразделении.

Мачихо резко замолчал, так как, видимо, сам удивился своему неожиданному выводу. Хода его рассуждений я, к сожалению, не услышал, но вывод впечатлил и меня: впервые узнал, что гражданским преподавателям вверяли военные подразделения и требовали насаждать в них устав.

– Вам все понятно, Александр Сергеевич? – с надеждой в голосе поинтересовался Мачихо.

– Так точно, товарищ майор.

– Выполнять! – гаркнул майор и окончательно отключился.

Пустое «Вы» сердечным «Ты»

По дороге в институт я снова взялся изучать письма от Алибабы.

После августа этого года страсти между влюбленными окончательно улеглись. Али Саджади поздравил Каролину с началом учебного года, поинтересовался, какие у нее в этом году студенты, Каролина так же в рамках обычной вежливости ответила, что занимается с ребятами из Афганистана.

После этого было только одно письмо, которое я уже видел, когда просматривал все письма сплошняком за последние полмесяца.

«Здравствуйте, Каролина! Как дела? С праздником вас День России 4 ноября! Хочу сказать большое-большое спасибо! Русский язык часто использую. На работе помогает. Никогда не забуду, как мы учили падежи. Падеж номер один, падеж номер семь.☺ Большой привет Вам передает Амал Эльдин и его жена Надира. Кстати, у него родилась девочка Талиба. До свидания! Вы будете счастливая!»

Снова я не заметил ничего подозрительного. Ну если не считать того факта, что после возвращения Али Саджади в Иран эти двое перешли в своем общении с «ты» на «вы».

На часах половина девятого утра. Викин самолет приземлится приблизительно в двенадцать. Вот пусть и объясняет, что она имела в виду, заверяя, что нашла в этой переписке нечто сенсационное для расследования.

Зайдя на кафедру, я обнаружил там только Анну Владимировну, которая, скорчив презрительную гримаску, сообщила, что меня ждут в аудитории триста один. Чем я не угодил Анне Владимировне, было не ясно, но, насколько я успел понять, кукситься и обдавать высоким презрением неблатных – неотъемлемая часть местной фатической коммуникации, сиречь речевого этикета.

Перед Борисом сидел Самандар, опустив свои кошачьи глаза в пол.

Остальные парни дожидались в соседнем классе, Борис вызывал их по одному, при этом обратно он допрошенных не возвращал: для этой задачи был приспособлен утративший бравый вид майор Мачихо, который глянул на меня недобро, но не без легкого налета подобострастия. Кажется, Борис действительно, как и обещал, серьезно вмешался в расстановку сил на нашем иностранном этаже. Интересно, как ему удалось, с учетом того, что с Мачихо они в равных майорских званиях?

– Вот какое интересное дело, – заговорил Борис, как только за Самандаром закрылась дверь. – Афганские студенты утверждают, что в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое ноября, когда пропала Каролина Сергеевна Иванова, ничего необычного не происходило. Все легли спать ровно после отбоя. Но все это трогательное единение разрушают показания испанских студентов, которые живут в том же корпусе, что и афганские. Они показали, что в ту ночь в комнатах подготовительного факультета допоздна горел свет, были слышны разговоры.

– А дневальные что говорят? – поинтересовался я, потому что тоже с некоторых пор убедился: имея такой прекрасный наблюдательный пункт, как окна жилого корпуса, выходящие непосредственно на дорожку к КПП, хоть кто-то из моих студентов должен был видеть выходящую из здания Каролину. А они якобы не видели и этого.

– Дневальным были Захарулла и Абдулбаки. И тоже ничего не видели и не слышали. Просто идолы, а не дневальные. Но вот что интересно. Один курсант из Ирана утверждает, будто видел, что в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое ноября, как раз в районе двенадцати часов ночи, кто-то из курсантов вернулся в общежитие, миновав КПП, проще говоря, через забор. К сожалению, кто это был, установить невозможно. Далеко, темно, да и форма у всех курсантов одинаковая.