Инсбрукская волчица. Книга первая

Эстер, тем временем, наблюдала за нашей учительницей в коридоре на некотором расстоянии с чуть заметным злорадством.

– Видала, как её перекосило? Ох и устроит она мелким весёлую жизнь, а!

– Заткнись! – буркнула я, испытывая чувство вины перед Ингой.

Перед глазами опять возникла Мила Гранчар. Даже мне было противно от того, как перемывали кости её отцу, а Ингу наверняка наша с Эстер выходка чуть до слёз не довела. Я уже представляла, как Бекермайер торжественно заключит: «Вот, Инга, к чему привело твоё к ним отношение».

– Ну чего ты обиделась? Инга, конечно, мелочна, но выносить все эти интимные подробности на всеобщее обозрение… Да ну, постесняется. Но теперь-то видишь, что вся её к нам «любовь» до первой проказы? Это будет Цербер похуже Жерди.

Злые розыгрыши Эстер любила не меньше Хильды Майер, однако вредить предпочитала исподтишка и чужими руками. Остаток дня прошёл, как в тумане. И снова Эстер пригласила меня к себе.

– Ой, слушай, – спросила она, пройдя в комнату. – А кто это был-то? Она сказала тебе?

– Феликс Зальтен, писатель.

– У-у-у… – покачала головой Келлер. – Инга не мелочится. А хотя вкус у неё так себе. Она бы ещё в контуженного влюбилась, вот была бы умора.

– Это тот человек, чьё произведение она нам сегодня читала на уроке, – тяжело вздохнула я, – поэтому его фотография была у неё в портфеле. Она просто хотела нам её показать. Я думаю, что он никакой не её любовник.

– Да ладно, – грубо воскликнула Эстер, – любовник, ясно же! Зачем бы она его с собой таскала. Вот, награда тебе!

Хихикнув, Эстер достала из ящика уже знакомую мне золотую шкатулочку.

В этот раз я вдохнула кокаин более удачно, но, кажется, переусердствовала.

– Э-э-э! Ты только не отдай тут Богу душу! – закричала Эстер.

Эти звуки доносились как будто из дальнего угла комнаты. Я не чувствовала ног, голова у меня кружилась, а сердце, казалось, готово было выскочить из груди. «Только бы не грохнуться в обморок…»

Но вдруг я почувствовала необыкновенную лёгкость мыслей. Я вдруг в один миг получила ответы на все вопросы, которые занимали меня в последнее время. Казалось, что все тайны бытия открыты передо мной. Казалось, что я теперь смогу решить любую проблему. Одноклассницы не дают мне жить? Какая ерунда! Я теперь одним только словом смогу не только успокоить их, но и повести за собой! Они будут ловить каждое моё движение! Я стану лидером, объектом для подражаний, поводом для гордости родителей!

Я обидела Ингу? Какая чепуха! Это просто чепуха, я потом подумаю, что с этим делать. Она же не может не понимать, что такая умная, как я, такая по-настоящему глубокая личность… Да кто она такая! Почему я должна думать о ней?! Все эти, так называемые преподаватели, мелкие людишки, разве они ценят меня? Разве получаю я от них того, что заслуживаю, того уважения, как чрезвычайно умная и глубокая личность, которая может дать ответ на любой вопрос, но не просто какой-то там ответ, который они считают правильным, а такой ответ, который на самом деле правильный, ГЛУБИННЫЙ ответ… Теперь я понимаю фразу Эстер: «У меня так много идей!» Теперь и у меня так много идей! Наверняка, побольше, чем у Эстер, только вот нет сил их высказать или записать…

Внезапно мне захотелось спать, я склонила голову на кровать Эстер, но если и спала, то только пару минут.

– Эй, вставай, всё, хватит! – закричала Эстер.

– Так бывает каждый раз, когда ты это вдыхаешь? – поражённо спросила я.

Прошло не более получаса, но для меня как будто промелькнула целая жизнь, полная необыкновенных открытий. К сожалению, я теперь не могла их сформулировать, но отчётливо помнила, что они были. Поэтому теперь чувствовала лёгкую грусть и желание повторить.

– В первый раз у всех сильнее, чем потом, – ответила Эстер, – но и потом тоже неплохо. Ты меня слушайся, и я тебя иногда буду радовать. А теперь спрячем, мать должна прийти скоро с репетиции. Она без кокаина вообще жить не может. Говорит, что он ей помогает хорошо играть. Между нами, играет она так себе. Хоть с кокаином, хоть без него. Но это не важно, главное правильно выбрать покровителей.

Эстер усмехнулась и подмигнула мне. В тот момент она мне казалась не только совершенно взрослой и чрезвычайно опытной. Она казалась мне всемогущей. Я забыла все прошлые мысли о ней, всё своё слегка презрительное осуждение.

– Можно я к тебе завтра приду? – спросила я.

– Не так часто, – усмехнулась Эстер, – ты придёшь тогда, когда я тебя сама позову.

И она вытолкала меня за двери.

На следующий день травля со стороны одноклассниц усилилась. Не знаю откуда, в класс проникла новость, что на фотографии никакой не любовник Инги, а просто какой-то известный писатель и журналист из Будапешта. И что выкрала из портфеля фотографию я. И что именно я объявила известного писателя любовником Ингрид.