Инсбрукская волчица. Книга первая

Я бросилась к третьей парте в среднем ряду, за которой сидела Марен и начала копаться в её сумке. Так, вот и спички. На случай, если Марен забудет принести спички, у меня были свои, но они не понадобились. Я вытащила комок ветоши, какие-то бумажки и тетрадь Марен по математике. Всё это я положила в парту и подожгла бумажный уголок.

Сначала огонь не хотел разгораться. Бумажка скрючилась, почернела и погасла. Тогда я вытащила ветошь и бумагу и положила сверху на парту. Маленький костёр ожил, яркие язычки пламени весело заплясали. В них было что-то завораживающие. Так бы и стояла, глядя на огонь, но надо было спешить. Я выскочила из класса и по чёрной лестнице спустилась на первый этаж. Успела я как раз вовремя. Наш класс как раз входил в широкие двери актового зала.

На молитве мне очень трудно было устоять на месте. Я переминалась с ноги на ногу, кусала губы и с трудом воспринимала окружающее. Перед моими глазами продолжали плясать яркие язычки огня. Я представляла себе, как они разрастаются, перескакивают с парты на пол, добираются до стены и охватывают рамочку с сочинением Марен Кюрст вместе со всеми дипломами и портретами, которые висят рядом.

Молитва продолжалась не более десяти минут, но она казалась мне бесконечной. Потом фрау Вельзер ещё что-то говорила о том, что мы все очень рады принимать у себя попечителя, а попечитель отвечал ей с масляной улыбкой о том, что и он рад побывать в этом образцовом учебном заведении… Мне казалось, что ещё немного и я не выдержу. Закричу изо всех сил. Но как раз тут всё закончилось, и попечитель пошёл по рядам девочек. Иногда он останавливался и спрашивал у какой-нибудь ученицы, как её фамилия и довольна ли она обучением. В этом случае полагалось приседать, и, опустив глаза, отвечать:

– Благодарю Вас, очень довольна.

До меня попечитель, к счастью, не дошёл. Не знаю, смогла бы ли я ему что-то ответить. Начальница гимназии увела своего гостя в собственный кабинет пить чай, а мы пошли обратно на свой этаж. На лестнице девочки обсуждали наряд фрау Вельзер и неожиданно длинное общение попечителя с ученицами. Учителя ещё не было, поэтому мы не торопились.

Только Сара почуяла запах дыма, тотчас громко и смачно выругалась и поспешила к классу. Остальные ученицы уже спешили туда, я видела, как из-под двери валит дым. Стоило гренадерше открыть дверь, дым тотчас вырвался в коридор. Несколько одноклассниц влетело в кабинет и, схватив с подоконника лейку для полива цветов, залили горящую крышку парты. Огонь потух, но крики не смолкали. Вскоре на шум сбежалась вся школа.

Урон нанесённый огнём был не так уж велик, хотя дыма было очень много, и заниматься в пропахшем дымом помещении класса в тот день было невозможно. К моему сожалению, сгорели только вещи, разложенные мною на парте и внешняя поверхность парты. Огонь не успел перекинуться на пол, и всё остальное осталось целым.

Кто-то распахнул все окна, и в классе сразу стало очень холодно. Наша классная дама была почти в обмороке. Толку от неё никакого не было. Несколько старших учениц под руководством учителя ботаники отпаивали её в уголке успокаивающими каплями. Фройляйн Гауптманн была белой, как мел, и держалась за сердце.

Общую панику кое-как утихомирил Гельмут Бекермайер, который вскоре прибежал на крики с указкой в руке. Его чёрный сюртук развевался на бегу.

– Так, опять Зигель, – скорее сказал, чем спросил он.

– Нет, господин учитель, я здесь ни при чём, я была со всеми на молитве, – ответила я.

– Да, она была с нами, – раздалось несколько неуверенных голосов моих одноклассниц. В коридоре показалась донельзя встревоженная начальница гимназии. За ней, как привязанный семенил попечитель учебного округа, неся впереди себя своё объёмистое брюхо.

– Что здесь происходит? – издали визгливо закричала фрау Вельзер.

Математик выступил вперёд.

– Ничего страшного, случайное возгорание от оставленной по недомыслию свечи, – твёрдо ответил он.

– Свечи? – недоумённо переспросил попечитель, глядя на окно, за которым был белый день.

– Да, свечи, – так же твёрдо продолжил математик. – В этом классе должен был быть урок физики, на котором ученицы должны были проводить опыт со свечой. По легкомыслию одна из учениц зажгла свечу и позабыла её загасить перед тем, как идти на молитву.

При этом он посмотрел на Сару, решив, видимо, что раз она таскает с собой зажигалку и, если верить слухам, курит, стало быть, нельзя исключать и её причастности. Манджукич инстинктивно сделала два шага назад, поёжившись от пристального взгляда математика.

– Какой ужас, – воскликнул попечитель, по-женски всплеснув руками, – ведь мог случиться настоящий пожар.

– Несомненно виновница происшествия будет наказана, – заверил математик.

– Я надеюсь, что не слишком строго, – пробормотал толстяк, – ведь девочка сделала это не со зла, а только по забывчивости.

– Да, конечно, – ответил серьёзно Бекермайер.