Инсбрукская волчица. Книга первая

– Анна, мне это не нравится, – повысила голос мама. – ТЫ уже три дня подряд почти ничего не ешь. Посмотри на себя: на мумию похожа!

Действительно – под левым глазом у меня уже появилась впадина и, кажется, тёмный круг стал прорисовываться. «И что, я должна быть похожа на этих гусынь?!» – с некоторым раздражением подумала я, вспоминая растолстевших кузин.

– Не волнуйся, мам, – отвечала я подчёркнуто дружелюбно. – Всё со мной нормально, просто переволновалась… Немного.

Я старалась отвечать беспечно, даже дружелюбно. Мама отнюдь не сняла с меня подозрения, что я подсела на опиум и периодически затевала новые уборки и ревизию моих вещей. Если я буду грубить, только усилю её подозрения. А ведь мне было, что скрывать – Эстер щедро снабжала меня кокаином, моя зависимость приобретала всё более бедственные масштабы. Когда он кончался, я становилась раздражительной, быстро утомлялась, не могла сосредоточиться.

– Ну, смотри мне… – пробормотала мама.

Остальную часть времени мы молчали. Я съела за завтраком всё и, одевшись, поспешила в гимназию. Сегодня я зайду к начальнице и сыграю на опережение.

Сдав пальто, шапку и шарф в гардероб, я поспешила в кабинет начальницы. Фрау Вельзер была на месте, и я, робко постучавшись, вошла.

– Фрау Вельзер, можно? – с некоторой дрожью спросила я.

В следующий миг начальница посмотрела на меня своим холодным, немигающим взглядом. Чувствовалась в ней властность, педагогическая строгость.

– Зигель? Что вы хотели?

Я опустила голову. Если бы я только видела своё лицо! Выражение у меня было, как перед казнью.

– Я хотела… – я мастерски изображала растерянность и волнение.

Долгое общение с Эстер пошло на пользу. Она мне как-то сказала, что исполнение замысла зависит вовсе не от того, как я замела следы, а от того, какая я актриса. Фрау Вельзер, видимо, убедила моя игра. Она встала, вышла из-за стола и, подойдя ко мне, положила свою ладонь мне на плечо.

– Дитя моё, – тихо проговорила она. – Присядьте вот на стул. Пожалуйста, не волнуйтесь и расскажите мне всё, что хотели.

Я села напротив начальницы и, сбиваясь, начала свой рассказ.

– Вы знаете, недавно в нашем классе был пожар. И… Я не знаю, как это случилось, но наш математик… – я сбилась и мои плечи затряслись, словно я готова была разреветься сию же минуту. Кажется, это взволновало начальницу. Она искренне поверила, что я ни при чём. Конечно, математик наверняка посеял семена сомнения в её голове, но теперь был мой ход.

– Он сказал, что это сделал я и пообещал способствовать моему исключению, – сдавленно произнесла я, закрыв лицо руками.

Начальница была растрогана, она вновь подошла ко мне и положила свои руки мне на плечи.

– Дитя моё, – ласково произнесла она. – Не расстраивайтесь вы так. Произошло небольшое недоразумение. Это очень серьёзное обвинение, Гельмут всегда был грубоват и упрям. Не в первый раз он, не разобравшись в ситуации, начинает вешать ярлыки на кого попало. Я всё улажу, не волнуйтесь.

– Спасибо вам! – тихо произнесла я, подняв на начальницу свои покрасневшие глаза.

– Будьте спокойны, вам ничего не грозит, – фрау Вельзер улыбнулась мне так искренне и доброжелательно, что я невольно улыбнулась в ответ. – А теперь идите на урок, вам не мешало бы подтянуть кое-что.

Во мне заиграло нескрываемое чувство триумфа. Я сыграла на опережение и, фактически, выбила почву из-под ног Бекермайера. Попробуй теперь, зараза, исключи меня! Завалит на экзамене – фрау Вельзер тотчас «спросит». Всё-таки как это я ловко так додумалась – форсировать события!

В класс я вошла в приподнятом настроении. Я заметила, что по партам гуляет какой-то листок. Манджукич, глядя на это, тихо посмеивается, остальные просто глазеют на рисунок. Когда бумага перекочевала ко мне, я увидела уродливую карикатуру – долговязый мужчина в плаще ведёт на поводке лохматую курчавую собаку, похожую на пуделя, а пудель просто изводится от гнева.

«Хмм, а эта собака мне кого-то напоминает», – думала я, разглядывая пуделя. Действительно – форменное платье, голубые глаза… Господи, да Сара только что нарисовала карикатуру на математика и фройляйн Лауэр, любимицу всех учениц! В иные дни я сочла бы это кощунственным – платить добродушной Ингрид насмешливой карикатурой, но как это было похоже на истину! Ни один конфликт не обходился без участия математика и нашей общей любимицы.

Прошёл один урок, второй, третий. Сара словно почувствовала себя вольной птицей и точно распоясалась – на большой перемене ловко стащила кошелёк у Хильды.

– Эй, мартышка, – насмешливо позвала Сара. – Ты ничего не потеряла?

Хорватка с блаженной улыбкой продемонстрировала кошелёк.

Хильда вскрикнула от возмущения и буквально набросилась на Сару, но та успела передать бумажник Симоне.

– Да ладно! – воскликнула Манджукич. – А я-то думала, ты любишь, когда тебе в карманы лезут. Ты ведь хотела обыскать нас, да? – в следующий миг Хильда завизжала, когда Сара вцепилась ей в шею сзади. – Нравится по чужим карманам шариться? – шипела Манджукич.